- Где?

Удар в живот.

- Где?!..

Сильнейший пинок в голень и ногой в промежность.

- Говори!

Снова в лицо.

Меркнущим сознанием парень потянулся к единственному близкому, что есть во враждебном окружении – к стенам отчего дома. «Помогите! Что мне делать! Не хочу отдавать тайну нелюдям…»

Его продолжали бить. В горле булькнула кровь, когда сломанное ребро проткнуло лёгкое. А потом треснула воля. Ненавидя себя за малодушие, он просипел:

- Снимите штукатурку слева от подоконника…

Громовой раскат потряс поместье, заглушив последние слова. Молния ударила в шпиль метеорологической башни Наркевича-Иодко. Мертвенный электрический свет ослепил и будто спустил тетиву неистовой злобы песочанского бедняка. Зверский удар в наэлектризованной атмосфере Над-Нёмана был настолько силён, что ему бы позавидовал профессиональный тяжеловес…

Крестьянин отпустил тело Генрика. Милиционер осуждающе качнул головой.

- Чо он сказал?

- Не расслышал. Очуняет – снова скажет.

- А если не?

- Тогда и хрен с ним, - темнолицый пихнул ногой голову жертвы и только тут заметил валяющийся нож. – В полном праве я. С ножом шёл, панский выкормыш.

- Обыскать! – рявкнул милиционер и запустил руку в сюртук Витольда. – О те раз! Дипломаты, бля.

- Сказали – витебские полеводы, - вставил директор. – На субботнике работали…

- И ты поверил? Лапоть! Да у него сюртук как твоя зарплата за год! – он, будто нечаянно, с мясом оборвал нагрудный карман, где Витольд хранил платок. – Если бы не бдительность Алеся… Где тайник, польская морда?

- Генрик знал…

- Что он говорил?

- Про золотую утку. Где-то здесь.

- Вторую лампу сюда! – милиционер снял фуражку и вытер лоб. Умаялся, избиваючи. – Всем искать грёбаную утку!

Но единственный человек, знавший место её нахождения, лежал у стены ближе к двери и глядел невидящими глазами на кровавую лужицу. Последний Наркевич-Иодко, принявший смерть в родовом имении.

Витольд вернулся в Варшаву, где тяжело болел и умер 22 октября того же года. Юзеф Пилсудский, о здоровье которого так беспокоился друг Йовиш, дожил до 1935 года. Польский лидер скончался от рака печени, вряд ли имеющего отношение к контузии, полученной на станции Безданы при ограблении поезда.

[1] Помнишь своё имение, пан, отношение к батракам? Наверно – нет. Может, твоя панская голова неспособна удержать картины издевательств над нами? Но я не забыл (бел.)

Глава 16

Глава шестнадцатая

Российская Федерация, 2013 год

- Мансур Магомедов? УФСБ Республики Дагестан, майор Расулбеков. Я задам вам несколько вопросов.

У кавказских народов есть несомненные преимущества. Если кавказец не принадлежит к нелегальному формированию и не гойцает по зелёнке, а респектабельный и с виду законопослушный человек, он исправно приходит по вызову в силовые структуры. Здесь не принято серьёзных людей беспокоить зря, следовательно – приглашение в ФСБ имеет солидное основание.

Игорь лишний раз оценил связи отставного генерал-майора. Поднять оперов на отработку следов Рашида – сложно, но попросить через знакомых, чтобы силовики подстраховали во время визита в Дагестан – без проблем.

В середине июля на побережье Каспия царила адская жара. Старинный город, втиснутый в узкую полосу между федеральной трассой Махачкала-Баку и морем, раскалился градусов до сорока. Под ярким солнцем нет ярких цветов – всё выгорает. Светлые и серо-жёлтые тона преобладают в старых кварталах домишек, прилепленных друг к другу и вряд ли сильно изменившихся за сотню лет, редких виллах богатых дагестанцев, панельных девятиэтажках советских времён. Красный и синий цвета встречаются разве что на рекламных щитах и современных постройках – клубах и ресторанах. Но если они простоят ещё лет десять-пятнадцать, неутомимое солнце в самом южном городе России непременно погасит их неуместную праздничность.

Замечательно, что беседа проходила в кабинете под ровное гудение сплит-системы. Кстати, где-то на Каспии, кажется – в Азербайджане, во времена СССР делали первые советские кондиционеры.

Горбоносый полноватый майор представил Игоря как «привлечённого московского специалиста».

- Слушаю вас, уважаемые.

- Нас интересует ваш племянник Камиль Юсуфов.

На стол легла фотография Камиля с паспорта.

- Да, это мой племянник, сын покойной сестры. Что он натворил, скажите ради Аллаха.

- Мы разыскиваем его по поручению для допроса. Не подскажите, где он находится?

- Не знаю. Клянусь – не знаю. С майских праздников от него ни слуху, ни духу.

Похоже – в десяточку, встрепенулся Игорь. Если Камиль и есть тот Рашид, то после преступления залёг на дно.

- Зачем он ездил в Минск?

- А, это… Машину покупать хотел, да. Денег совсем мало имел, говорит – дай в долг, дядя, за год рассчитаюсь.

- Сколько вы ему дали? – по укоренившейся властной привычке эфесбешник вопросы задавал обвиняющим тоном, будто субсидия родственнику – тяжкое государственное преступление.