один, он вынужден.

— Я не могу пойти к нему, — сказала Наиме.

— Ты королева. Ты можешь делать всё, что захочешь, — запротестовала Самира.

Наиме раздраженно посмотрела на неё.

— Я не королева, и ты лучше многих знаешь, что я не могу делать всё, что захочу, идти к кому захочу.

Она никогда так сильно не возмущалась этими ограничениями, как сейчас.

Самира резко вздохнула, её брови опустились.

— Прости меня, — сказала Наиме, потрясенная собственным эгоцентризмом.

Самира кивнула, но отвела взгляд.

— Я скоро присоединюсь к вам в палатке, Эфендим.

Она поклонилась.

Наиме наблюдала, как она присоединилась к другим служанкам, желая снова извиниться, чтобы смягчить боль, которую она причинила. Вместо этого она оставила Самиру одну и вернулась в их палатку.

ГЛАВА 23

В палатке было несколько новых дыр и разрез там, где по полотну протащили меч. Когда она нырнула внутрь, там остался только слабый отблеск света от углей, оставшихся в жаровне, и ещё меньше тепла. Угли отбрасывали ровно столько света, чтобы разглядеть стрелы, застрявшие в некоторых их вещах. Наиме подошла к ближайшей и вытащила её из одной из сидячих подушек. Она изучила грубые зазубрины и злой наконечник. Предназначенный для того, чтобы пронзать человека насквозь: шипы удерживают стрелу на месте и рвут кожу при извлечении. Она вздрогнула, отложив её в сторону, затем перешла к следующей, пытаясь вытащить её из одной из своих сумок. В конце концов, она отломила оперение и протолкнула её насквозь, как солдат Саркума поступил с её солдатом.

Что-то зашуршало в задней части палатки, и когда она повернулась, чтобы посмотреть, через заднюю стену прошла тень.

Ужас приковал её к месту, перехватив крик, который вырвался из неё. Фигура стала выше, мужчина повернулся к ней лицом.

Наиме узнала Макрама. Она прижала руки к груди, успокаивая дыхание, в то время как её сердце продолжало колотиться. Когда он отвернулся, чтобы снова завязать палатку, она пересекла пространство между ними и упёрлась в него обеими руками. Он отступил на шаг и удивлённо хмыкнул.

— Ты напугал меня, — обвинила она. — Что ты здесь делаешь? Что, если бы я не узнала тебя и применила к тебе магию? Ты никогда не думаешь…

Он обвил рукой её талию и притянул к себе, обхватив её затылок здоровой рукой и прижавшись лбом к её лбу. Наиме втянула воздух и задержала его, не зная, что делать со своими руками. Наконец она подняла их и прижала кулаки к его груди. Так близко он ощущался больше, шире, сильнее, даже несмотря на то, что их разделяло столько слоёв одежды. Наиме проглотила прилив нервной энергии, который заставил её подумать обо всех вещах, которые она не должна была делать.

Его глаза были закрыты, но магия всё ещё танцевала на его коже и исходила от него тенями, как будто он был дымящимся углем. Он резко втягивал воздух через нос и выпускал его через рот, напряжение покидало его с каждым выдохом.

— С тобой всё в порядке?

Она нерешительно обхватила ладонями его лицо, закрыв глаза и позволив себе расслабиться в его присутствии. Она никогда не чувствовала магии разрушения до той ночи в саду, когда его магия впервые затанцевала между ними. Она чувствовала землю, воздух, огонь и воду. У каждого была своя подпись, каждый был связан с чувством или состоянием ума. Магия Макрама была на удивление умиротворяющей, как объятия мягкой постели в конце ужасного дня, ощущение, будто отпускаешь.

Но он не отражал тех чувств, которые она испытывала от ауры его силы. Его хватка на ней была не нежной, а отчаянной, как будто он держался за что-то, чтобы его не унесло прочь.

— Я не монстр, — взмолился он. — Я не… Я убиваю не ради удовольствия. Пожалуйста, не надо, — он судорожно вздохнул, — пожалуйста, не думай, что я монстр.

— Ты не монстр.

Наиме погладила его по щеке. Его голос звучал таким разбитым. Она не знала, как помочь.

— Я ждал тебя, — вздохнул он. — Поговори со мной. О чём угодно.

— Я беспокоилась о тебе.

Она погладила большими пальцами его виски и удержала его голову, когда отстранилась достаточно, чтобы посмотреть на него. Его глаза открылись, всё ещё чёрные, как ночь.

— Я не знала, куда ты пошёл.

Наиме провела большим пальцем по брови, и он уронил голову ей на плечо. На мгновение её слова оборвались из-за его уязвимости, близости, чужой и почему-то идеальной тяжести его головы, прижатой к ней.

— Тарек дал мне кое-что для тебя, ты ранен? Я знаю, что стражник обжёг тебя.

— Что ты с ним сделала? — Макрам пробормотал в изгиб между её плечом и шеей.

Пальто и слои одежды приглушали его слова, мех на капюшоне и воротнике её куртки защищал от его прикосновений к её коже. Это было неправильно, что она хотела избавиться от этого препятствия немедленно и почувствовать Макрама более близко. От него пахло холодным зимним воздухом, древесным дымом, сумерками.

— Я повредила его уши звуком.

Это была жестокая и болезненная атака, и она только практиковала её, заходя так далеко, что причиняла кому-то боль, но никогда чересчур далеко, как это вышло со стражником. Она никогда никому не причиняла вреда. Но, казалось, было мало других вариантов, кроме того, что один или другой из них был убит или опасно ранен. Наиме медленно провела пальцами по его шее, думая зарыться ими в его волосы, крепче прижать его к себе, прильнуть, потому что она не могла вынести мысли о его боли. Потому что она боялась за него.

— Сабри, защищающая мага разрушения, — сказал Макрам хриплым голосом, — это надо внести в учебники истории.

Он потёрся лицом о её куртку, как будто хотел прижаться ближе, желал её кожи так же сильно, как она хотела почувствовать его кожу.

— Мне жаль, что я не сделала этого до того, как он причинил тебе боль или назвал тебя…

— Меня называли и похуже.

Его рука расслабилась на её шее и, подняв голову,