Шрифт:
Закладка:
Здесь мало что изменилось с мая сорок первого, когда Ширяев подменял Акишина ушедшего в отпуск, и сидел тут ровно месяц. Дореволюционный стол красного дерева, по столешнице обитый зеленым сукном. Роскошная вещь! А вот трехпольный застекленный шкаф подкачал, эпоха конструктивизма — строгий функционализм без финтифлюшек. На полках замасленные скоросшиватели, потрепанные технические справочники и брошюры. Производственные бумаги горой лежат и на грязном подоконнике, и на приставленном к стене колченогом табурете. Над головой Акишина в золоченой раме портрет вождя в гимнастерке. Прищур сталинских глаз даже на портрете вызывает некоторую оторопь, неприятно смотреть в них. «Отец» видит каждого насквозь…
Господи, что за наваждение, природному ли немцу веровать в эту специально распускаемую в русском народе легенду. А ведь люди свято верят в прозорливость и другие феноменальные способности Сталина, генсек для них и не человек вовсе, а божество. А впрочем, и у него на родине Адольфа также возносят… Любопытно, кто из них весомей в личностном плане? Кто займет подчиненное положение, уступит харизме собеседника при личной встрече, если такая вдруг состоится?
— Денисович, что спишь на ходу… — потрепал плечо инженера Михаил Васильевич, — пошли в зал анализа, там уже наверняка народ собрался…
Глава 8
Роман Денисович в отрешенно-отчужденном состоянии, как говорят, на полном автомате, сидел на оперативном совещании у главного инженера. Впрочем, ему даже не пришлось вступить в полемику со старшими мастерами участков и руководителями остальных деповских служб. Разумеется, в самом начале Акишин сказал, что ограничение по электроэнергии не личная прихоть, на то есть строгое указание сверху. Деповские понимали, что подобная директива не повергается обсуждению. Под молчаливое сопение сотрудников Ширяев зачитал, разработанный до обеда, список отключаемых установок и освещения. По ходу обсуждения тех выкладок, цифры подкорректировали, так самую малость… и каждый записал в ежедневники запланированные квоты. В итоге, Михаил Васильевич велел инженеру к утренней планерке проверить выполнение принятого решения по каждому участку. И на том торопливо разошлись…
Роману Денисовичу порученное задание было, конечно, не в жилу, придется теперь в вечернее время совершить полный обход депо, фиксируя каждую включенную лампочку. Окончательный результат проведенных мероприятий будет известен дня через два, когда произойдет сверка электросчетчиков цехов и участков с показаниями общедеповского на тяговой подстанции.
Но не составляло секрета — оба инженера, конечно, знали, как можно «смухлевать» с цифрами на счетчиках. Момент снятие показаний намеренно раздвигают по времени, чем больше разрыв, тем лучше. Специально делают продолжительные отключения энергоемкого оборудования, что объясняют вынужденными простоями из-за поломок или переналадки. А уж вовсе по-наглому, допускают массу арифметических ошибок в расчетах, надеясь, что проверяющий не столь придирчив и досконален. А можно и сам счетчик тормознуть, и даже заставить колесико вращаться в обратную сторону, увеличив реактивную мощность, по-хитрому переключить клеммы компрессорных двигателей. Хотя, жульничать в военное время никто не собирался, о том и речи быть не могло, — тут уж грозила явная тюрьма. А уж если Ширяев-Арнольд попадет под колпак органов, тогда… — пиши, пропало. Произойдет полный провал, крах — тридцатилетняя работа в России пойдет коту под хвост.
Часы показывали шестнадцать сорок пять. «Пора, брат, до хаты…» — решил Роман Денисович.
Покинув затхлые пределы конторы, обдуваемый теплым летним ветерком с легкими запахами угольной гари и отработанного мазута, Роман Денисович поспешил к негласному месту лазания под вагонами на приемоотправочных путях. Пешеходный переход располагался метров в двухстах правее, но тащиться до него означало попусту тратить время, которого и так не хватало. Слава Богу, спина еще легко сгибалась… На карачках, инженер быстренько подлез под тремя составами, и наконец, выпрямясь, вдохнул полной грудью уже иной — чистый, листвяной воздух.
Вышел Ширяев с краю лесополосы, заросшей меж корявых, под небо стволов тополей непроходимыми дебрями колючего боярышника. Поселковый рыночек уже опустел, работали только книготорг «Когиза» и дорогущий магазин «Коопторга». Голова пока не болела о «хлебе насущном», рачительная жена запаслась необходимой провизией, одному едоку хватит на полгода.
Будь Роман Денисович обыкновенным советским человеком, то поспешил бы к родному дому, сварганил бы пожрать, да и завалился на боковую, до самого вечера. Если бы так… но сразу обступили заботы иного свойства — тяготы разведчика Альберта Арнольда.
«Где же этот чертов Лошак, почему дед не пришел на условленную встречу?» — Альберт уже понимал, тут произошло неладное и видно не к добру… Конюхов не мог по лености или иному нерадению проигнорировать полученное задание, да, и казался вовсе не вздорным человеком, хотя и «сиделая урка», к тому же потомственный алкоголик. Как ни крути, как ни ищи других оправданий, напрашивалась только одна естественная и неопровержимая причина — уркагана замели, «загремел старик на цугундер». «Только… кто арестовал и почему, где об этом узнаешь и у кого… — чуть не ругнулся по-матерному, — вот еще незадача…»
Предположительно разведчик представлял круг одиозных личностей из окружения Лошака, — шпана как кость в горле у кречетовцев. Только вот, кого конкретно из тех «бакланов» (словечко старика по фене) послал уркаган на разведку к поселковой милиции… Наверняка та братия в курсе, что случилось с паханом… Но ведь запросто погоришь, подставишься, выйдя на связь с местной шантрапой. Где уверенность, что любопытного тут же не сольют, не сдадут со страху органам… А уж те определенно успели поработать с поселковым отребьем, взяли блатоту за жабры, если Конюхов в самом деле в руках НКВД.
Имелся еще один вариант, но предназначался на крайний случай, в чрезвычайных обстоятельствах, — прикормленный субъект в оперпункте ДТО, зовут Виктор Пахряев. Уже год как Ширяев водит дружбу с этим приятелем, но это так, для красного словца. Уже давно солдат подчистую продался, по глупости нарушил присягу. Жадный до червонцев, до бухла, до девок, — и потому жалкий человечишка… Да, и по ситуации сомнительно, — живет тот далековато, а возможно даже в наряде, так что лучше выбросить парня из головы, оставить на потом.
Остается только «сарафанное радио» или, как еще говорят с иронией «цыганская почта», то есть, — базарные торговки, кумушки-сплетницы. Уж вздорные бабы непременно разузнают подробности, получившего общественный интерес события. Насущная потребность таких неугомонных женщин состоит в том, чтобы перетирать косточки ближнему,
