Времени на дальнейшие вопросы не было. Враг снова рвался вперед, один из копьеносцев вступил в схватку с Катоном, а один из его товарищей параллельно пытался забраться на повозку.

— Ну нет, долбанный варвар, не пройдешь! — прорычал Катон, отбросив копье первого человека в сторону и ударив калигой, шипованная подошва ударила разбойника по лицу и отбросила его к товарищам. Позади себя Катон услышал, как Массимилиан выкрикивает приказ одному из раненых поджечь хворост и затолкать его под повозки. В то же время двое разбойников с поднятыми щитами для защиты головы и верхней части тела наносили удары копьями по ногам и ступням Катона, заставляя его отступать к концу повозки. Он вдохнул клубы дыма и закашлялся, уперся ногами и ударил наконечником копья в человека, забравшегося на передний борт подводы. Разбойник принял каждый удар на свой щит и приготовился броситься на Катона, пока его другой спутник карабкался наверх, чтобы присоединиться к нему.

Промежуток между повозками начал светиться, когда пучки хвороста разгорелись, а дым поднялся вверх и закружился вокруг людей, сражавшихся за контроль над воротами форта. Катон уже чувствовал жар снизу и видел яркие языки пламени в узких щелях между досками на дне и бортах повозки. Человек, сидевший в задней части повозки, издал тревожный крик, а его спутник насмешливо фыркнул, поднимаясь на ноги, чтобы встретить Катона.

На мгновение воцарилась тишина, и разбойник тонко улыбнулся, поняв, что преимущество на его стороне, ведь он был вооружен не только копьем, но и щитом. Катон ударил копьем вперед с таким диким рычанием, которое Макрон часто использовал с успехом. Разбойник отступил на шаг, принимая удар на свой щит, отразил его, а затем рванулся вперед, чтобы врезаться щитом в тело Катона, прежде чем тот успел вернуть оружие для нового удара. Бок щита зацепил Катона за нагрудный ремень с фалерами, а его верхняя часть ударила по шлему.

Удар отбросил его назад, и он упал на сваленные канаты, а разбойник покатился рядом за ним. Задыхаясь, Катон выпустил копье и выхватил кинжал, бросившись на своего противника. Разбойник тоже выпустил копье, но его вторая рука была зажата ремешком щита, и у него была только одна рука, чтобы защищаться. Его пальцы вцепились в лицо противника, а Катон снова и снова наносил ему удары в грудь и живот. Из последних сил разбойник вцепился когтями в Катона, и пальцем с силой надавил ему на поврежденный глаз. Он почувствовал мучительное давление и отдернул голову, затем, выхватив свой окровавленный пугио, занес руку, вогнал лезвие в мягкие ткани под челюстью разбойника, зверски выкручивая рукоятку, пока тот судорожно булькал, обрызгав кровью лицо Катона.

Пока его пораженный противник бился в судорогах, Катон откатился в сторону и сел. Его левый глаз словно горел в глазнице, и теперь он ничего не видел. Часть веревки под умирающим разбойником тлела, и пламя пробивалось сквозь расширяющиеся щели в повозке. Еще больше пламени полыхало в конце повозки, оттесняя врага от разрушенных ворот. Катон с трудом поднялся на ноги, покачиваясь, пытаясь справиться с болью, бушующей в голове.

— Господин! — Массимилиан окликнул его. — Уходи оттуда!

Жар от пламени под ним и вокруг него начал обжигать ноги, и он споткнулся о тлеющую кучу веревок и ящиков с инструментами, зажмурив глаза, борясь с новой волной агонии и тошноты. Руки схватили его за ремни и перетащили через скамейку возницы на землю. Когда его оттащили на несколько шагов подальше от пламени, он услышал, как центурион выкрикивает приказы своим людям спасти из горящих повозок все, что можно. Он смутно осознавал, что звуки боя стихают, и остаются только крики внутри форта, пока защитники боролись с огнем, чтобы предотвратить его распространение на частокол с обеих сторон поблизости.

Он приподнялся, поддерживая свой вес на правой руке, а левую поднял, чтобы осторожно осмотреть поврежденный глаз. Малейшее давление мгновенно усиливало жгучую боль. Другим глазом он мог видеть еще несколько раненых защитников форта вокруг него, рядом с костром для приготовления пищи. Ополченец накладывал повязку на рану на голове одного из погонщиков мулов. Он поднял корзину и подошел к Катону, осторожно повернув его голову к свету.

— Не двигайтесь, господин, мне нужно снять с вас шлем.

Расстегнув ремешки под подбородком Катона, он снял шлем и положил его на землю. Сняв войлочную шапочку, он бегло осмотрел рану, затем достал из корзины свернутый комок льна и осторожно положил его на левую глазницу. Катон стиснул зубы от новой вспышки боли, когда мужчина начал обматывать вокруг его головы длинную полосу ткани, чтобы удержать прокладку на месте. Он закрепил ее простым узлом и заправил свободные концы в складки ткани на затылке Катона.

— Это все, что я могу сделать на данный момент, господин.

— Этого достаточно, спасибо, — ответил Катон, чувствуя облегчение от оказанной помощи, которая была завершена. — Позаботься об остальных.

Когда ополченец двинулся дальше, чтобы обработать рану на бедре Веспиллона, Катон поднялся на ноги и оглядел заставу. Внутренние помещения были ярко освещены пламенем у ворот. На валу лежала горстка трупов, несколько человек все еще находились на позиции, укрывшись за навесами и ожидая нового нападения. Другие были заняты вылавливанием и успокаиванием лошадей и мулов, которые в страхе от пламени метались по небольшой площади форта. Несколько животных были ранены стрелами и пращными зарядами, а двое лежали замертво. Он увидел Массимилиана на валу на безопасном расстоянии от пламени. Центурион с минуту смотрел на склон перед воротами, потом отвернулся и сполз по валу.

— Что они задумали, Массимилиан?

— Они отступили на пятьдесят шагов или около того. Они подождут, пока огонь догорит, прежде чем предпринять новую попытку.

— Какой счет у мясника? — спросил Катон.

— Трое моих людей убиты. Четверо ранены. Микий мертв, как и один из ополченцев. Еще один ранен. Двое погонщиков мулов из людей Барканона также ранены. А еще есть ты. Как самочувствие, господин?

— Я буду жить. — Катон пытался прояснить свою голову. — Мы должны быть готовы к следующей атаке, если она произойдет. Приготовь побольше связок с хворостом, чтобы скатить их вниз по склону. Мы не можем позволить им воспользоваться темнотой, чтобы подобраться ко рву. Тем временем мы будем поддерживать огонь внутри периметра. В достаточном количестве чтобы отпугнуть их. Я не хочу сжечь этот хренов частокол.

— Господин, я боюсь, что это бесполезно. — Массимилиан на мгновение усмехнулся, но затем выражение его лица вновь стало мрачным. Он понизил голос. — В этот раз мы едва отбились от них, господин. Если они предпримут