ее руки становились все энергичнее.

Гинтар громко выдохнул, опять дёрнулся вперёд, навстречу рукам, и опять волна боли. Как бы он хотел овладеть этой женщиной, а она ещё и подливала масла в огонь.

— Нет, родная, — прошептал он, чувствительнее проводя пальцами по клитору, но при этом отодвигаясь от девушки пахом. — Я не смогу тебя порадовать этим. Позволь сегодня просто подарить удовольствие, — он поцеловал её в ушко, прикусил его и, не позволяя протестовать, поцеловал её губы, не разрешая отвернуться от себя, кусая за любые попытки.

Один раз он разорвал поцелуй — превозмогая боль в боку, он наклонился к её груди и облизал её, запечатав грубый поцелуй на соске, после чего снова вернулся к лицу.

Пусть сегодня будут только его пальцы, но они ясно дадут ей понять, что её ожидает в будущем. Нещадно лаская её, Гинтар добивался лишь одного — её голоса. Стоны для него — лучший показатель того, как ей хорошо, и он искренне пытался доставить ей удовольствие.

И он дождался. У Валанди больше не оставалось сил сдерживаться. Где-то после очередного поцелуя, когда ее губы освоболились, из них вырвался стон удовольствия, и она уже больше не могла остановиться. Одной рукой она вцепилась ему в шею, а другой в ту самую руку, больно впиваясь ноготками. Она уже была на грани, ещё одно движение его пальцев и… Она вознеслась. Сладостная дрожь прокатилась по всему телу, неся с собой наслаждение волна за волной. Все закончилось вместе с последним, самым протяжным стоном.

Облокотившись всем телом на Гинтара, Валанди никак не могла отдышаться. Это было лучшее, что с ней происходило в последнее время. И она отблагодарит за этот подарок, ой как отблагодарит. Она пообещала себе, что он будет извиваться под ней, молить не останавливаться, и ни одна богиня любви с ней не сравнится.

***

Кая сначала подумала, что ей показалось. Услышав первые стоны, она оторвалась от мытья рук после разделывания тушки, но поняв, что это был не крик, а стон, нахмурилась, чувствуя приближающуюся злость. Это Валанди так следит за ним? Ну если после их утех у него откроется рана — одному голову оторвёт, второй такую же поставит.

— Развратники, — буркнула оборотень и села у почти потухшего костра. Закнеыл так и не вернулся, и по-хорошему, Кае сейчас следовало бы тоже уйти, дабы не слышать эти… откровенные стоны. Иногда слух — это какое-то проклятие. Но вот только…

Это так сильно отличалось от того, что она слышала ночами в зашарпанных тавернах, где стоны девиц вызывали отвращение; где они извергали некрасивые, похотливые и наигранно-громкие стоны. Но Валанди говорила о своей любви красиво, мелодично, а главное — нельзя не поверить, что ей было очень хорошо.

И Кая впервые заинтересовалась этим. Впервые она почувствовала странное ноющее чувство в теле. То ли было возбуждение? И оно наступило лишь от того, что она послушала чужие стоны? В голове оборотня поднялась настоящая буря из чувств и вопросов. Что же это такое, что заставляет женщин стонать? Правда ли, что это бывает настолько приятно?

Она слушала, замерев. Просто слушала и терялась в догадках, в любопытстве от языка собственного тела. Почему оно так реагирует? Почему так возгорелся низ живота? Почему тело так требует прикосновений? Почему… почему Кая касается себя, и оно вдруг стало таким чувствительным?

Оборотень потрогала свою грудь и, что странно, это было новое неведомое чувство. Хотелось ещё, хотелось сильнее, не через одежду… Лунная пошла на поводу у своего тела, пробуя и исследуя это что-то новенькое. Она понимала, что может вернуться Закнеыл, и потому прислушивалась к каждому шороху в лесу, но слышала только стоны солнечной эльфийки и шум собственной крови, бьющей в ушах.

Это было приятно. Собственные касания были словно в первый раз. И самое ужасное, что поняла Кая — она не могла остановиться. Прикосновениями лишь сильнее раззадоривала тело, оно требовало больше, лунная не могла отказать ему. Эльфийка легла на траву, забираясь под рубаху и лаская свою грудь с большим усердием. И чем больше это делала, тем сильнее жгло внизу; жгло и зудило, требовало внимания к себе.

Неуверенно, сантиметр за сантиметром она опустила вторую руку к своим штанами и скользнула под них, касаясь половых губ иначе, чем при мытье — нежно, осторожно, надеясь унять требования тела, но становилось лишь хуже; этого было слишком мало! Но как же понравилось. Стоны Валанди будто стали ещё громче, лунная задержала дыхание, боясь пропустить как свои новые ощущения, так и стоны солнечной. Фантазия рисовала ей мужчину без лица, но с прекрасной фигурой. Почему оно так делало? Почему хотелось, что бы вместо её рук были руки этого мужчины? Почему ноги невольно раздвигались шире, позволяя пальцам проникнуть глубже, а спина выгибалась при каждом остром ощущении?

Кая увереннее провела пальцами по половым губам, проникла глубже, касаясь клитора, и блаженно закрыла глаза. Это происходит с ней? Нет, это просто сон, какой-то сон… Но какой приятный сон. Не понимая, почему и зачем, оборотень стала ласкать себя быстрее, усерднее, больно сжимая грудь, но боль меркла по сравнению с удовольствием.

Теперь ясно, зачем нужны поцелуи в процессе — она не заметила, как учащалось дыхание, когда она переставала задерживать его. Тело жгло, во рту всё пересохло, губы жадно требовали, чтобы их увлажнили, язык требовал с кем-то схлестнуться в бешеном танце, но она была одна.

***

Закнеыл бродил по округе, подбирая ветки, пригодные для костра. Несмотря на то, что Кая злилась на него, он был рад наконец-то размяться, а то за день затекло все тело от сидения на месте. Благодаря Шаускому лопуху нога болела меньше, хотя он все же старался несильно ее нагружать. Один раз он попробовал сделать несколько выпадов и прыжков, но наступив на поврежденную ногу, скривился от боли. Должно пройти ещё немного времени, прежде чем он сможет нормально сражаться. Вот надо было так неосторожно свалиться? А ведь они сейчас направляются в самую гущу тьмы — к нему домой.

Дом… Закнеыл никогда не считал то место своим домом. Он вспомнил о сорока годах своего взросления и представил, что ему вновь придется встретиться с теми ужасами. Неожиданно стало плохо. В таком удручающем настроении он побрел обратно в лагерь. Однако уловил непонятные звуки где-то слева, и узнав голос Валанди, ринулся в ту сторону.

Стоны, что издавала солнечная, были совсем близко, сквозь деревья он уже видел фигуры двух эльфов, а подойдя ближе, Зак понял, чем они