Тяжелая рука Базела схватила его за плечо, вытаскивая из ледяных пустошей его души. Он черпал силу и тепло от прикосновения, и стихийная жизненная сила градани, казалось, горела в нем, как очищающий огонь. Этого было недостаточно, чтобы стереть его страх перед самим собой, но это снова дало ему контроль. Он вздохнул, оглядывая палубу бойни со стороны Базела, и почувствовал, как жизнь неохотно возвращается в его измученный разум. Ему придется снова встретиться лицом к лицу со своим демоном, как-то справиться с ним, но сейчас было не время. Вместо этого он посмотрел на Базела и даже выдавил улыбку.

- Знаешь, ты был прав, - сказал он, и его голос был почти нормальным.

- Был ли я прав сейчас? И когда это произошло, если я был прав? - Градани приподнял бровь над глазом, в котором все еще тлел пепел битвы.

- То, что ты сказал в тот первый день.

Кенходэн наблюдал, как хирург Брандарка и его помощники склонились над ранеными, и у него заболело горло. Они отбирали наиболее тяжело раненых и несли их к Базелу, и Кенходэн вспомнил о целительном даре, дарованном Томанаком своим защитникам. Он чувствовал, как Базел, отбросив ярость битвы, тянется к этому гораздо более радостному дару, но взгляд градани все еще был прикован к нему, бровь все еще приподнята, уши все еще навострены, и он печально улыбнулся.

- То, что ты сказал в тот первый день, - повторил он. - Нелегка участь моряка.

* * *

У Толгрима из Шит Кири было мрачное выражение лица, он искоса поглядывал на волшебника у перил. "Морской ятаган" дрожал на волшебном ветру, и только это удерживало его кинжал от Харлича из Торфо.

- Я не помню, чтобы ты упоминал об этих имперских войсках, волшебник! Или этом ублюдке Базеле, если уж на то пошло!

- Нет, - спокойно сказал Харлич. - Я не знал о них, капитан. Полагаю, что слитки должны были заставить нас всех, по крайней мере, предвосхитить братьев Топора. Но поверь мне, если бы я знал, что Базел Кровавая Рука где-то поблизости, я бы никогда и близко не подошел ко всему этому делу!

- Красивые слова! - зарычал Толгрим. - Действительно, красивые слова, которые стоили мне половины моих кораблей и почти трех четвертей моих людей!

- Я могу только извиниться, капитан. Получение информации было задачей моего компаньона. Очевидно, его шпионы были менее тщательны, чем он думал.

- Да? - Толгрим сплюнул за борт, хмуро глядя на исчезающую "Повелительницу волн". - Твой подлый друг дорого обошелся Островам в этот день! И я осмелюсь предположить, что ты сам не будешь слишком популярен дома. - Он кисло ухмыльнулся, явно довольный этой мыслью.

- Нет, я так не думаю. Но когда ты осуждаешь беднягу Тардона, вспомни, что он разделил судьбу твоих людей. Его ошибка обошлась ему так же дорого, как и им.

- Пусть рыба оближет его кости!

Толгрим свирепо прошипел традиционное проклятие и резко развернулся на квартердеке, чтобы восстановить контроль. Харлич стоял неподвижно, его внимание, казалось, было приковано к раздувающимся парусам. Его жизнь висела на волоске, потому что его искусство не могло защитить его от сбитой с толку ярости выживших Толгрима, если бы они обратились против него, но ничто в его лице или манерах не выдавало осознания опасности.

- Что ж, волшебник, - наконец сказал Толгрим, - похоже, мы оба потерпели неудачу. По крайней мере, я могу сказать Совету капитанов, что мои драгоценные союзники подвели меня - но что ты скажешь своей сучке-хозяйке, эй?

- Отличный вопрос. - Харлич постарался скрыть свое облегчение от намека Толгрима на то, что у него все еще есть будущее, в котором можно отчитаться.

- Да, держу пари, она будет не слишком довольна. - Толгрим, казалось, находил мрачное удовлетворение в этой мысли. - Что ж, мы высадим тебя на берег возле Белхэйдана, как и обещали, и я буду рад оставить вас позади!

- Спасибо, капитан, - осторожно сказал Харлич, - но я чувствую, что мы вас сильно подвели. Я бы предпочел, чтобы вы все благополучно вернулись домой с волшебным ветром, чтобы с вами не случилось еще больше трудностей. В конце концов, ваши капитаны и баронесса были хорошими друзьями на протяжении многих лет. Я бы хотел сделать все, что в моих силах, чтобы сохранить эту дружбу.

- Ты бы сделал, не так ли? - глаза Толгрима заблестели. - Я не уверен, что это было бы разумно. Совет, возможно, не проявит такого понимания, как я. Они могут быть почти так же опасны, как вон тот волшебник.

Его большой палец дернулся в сторону их противника.

- Конечно, Совету понадобятся объяснения. Вот почему, возможно, тебе будет выгодно взять меня с собой. Даю слово, что вас ввели в заблуждение - по ошибке, конечно! - и я думаю, то, что вы сделали все, что мог сделать любой мужчина, чтобы спасти положение, могло бы укрепить вашу собственную позицию.

- Может ли это случиться? И что взамен?

- Вы могли бы оказать гостеприимство бедному усталому волшебнику на следующие... скажем, четыре месяца?

- Четыре месяца, не так ли? - Толгрим подергал себя за бороду. - Так ты думаешь, к тому времени все закончится, не так ли?

- Закончится? - Харлич выглядел озадаченным. - Боюсь, я не понимаю.

- Конечно, нет. Конечно, нет.

Толгрим засунул большие пальцы за пояс с мечом и покачался на каблуках, изучая волшебника. Ему все еще было наплевать на этого Харлича больше чем наполовину, но в том, что чужие слова могли сослужить ему хорошую службу перед Советом, была правда.

- Хорошо, волшебник, - резко сказал он. - Я возьму тебя, и если я сохраню свою голову, а ты - свою, я оставлю тебя на четыре месяца. Но ни днем дольше! И пусть Фробус заберет меня, если я когда-нибудь снова буду иметь с тобой дело!

- Спасибо тебе, капитан.

Толгрим заковылял прочь, чтобы пройти среди своих оставшихся людей, и Харлич наблюдал, как он обменивается с ними рукопожатиями, разговаривает с ранеными и в целом пытается укрепить свой подорванный престиж. Он будет занят этим на протяжении всего путешествия, потому что выживание капитанов