Смерть Хорноса лишила его последней опоры, и он пошатнулся, потеряв равновесие, когда еще один корсар с ухмылкой бросился на него. Красная сталь устремилась к нему, и он едва успел отскочить в сторону. Корсар выругался и отвел свое оружие для следующего удара, но Брандарк появился из ниоткуда и повалил копейщика на палубу. Его топор загудел, вспыхнув синим светом, который отразился от щита вокруг его корабля. Его ослепительный ореол освещал его лицо, и дикий блеск в его глазах отражал это голодное пламя. Офицер-корсар прыгнул на хозяина "Повелительницы волн" и упал назад, разрубленный надвое, с открытым от удивления ртом.

Кенходэн увернулся от мечника, пнул его в живот и проломил ему череп рукоятью. Пот заливал ему глаза, из дюжины неглубоких порезов текла кровь, и он был в крови по локоть, но ему было все равно. Новые клинки тянулись к нему со всех сторон, но его необузданная ярость поддерживала его, а позади него все еще звучал отдаленный голос волшебника.

Кенходэн не осмеливался посмотреть, что может угрожать другому флангу Венсита. Все его внимание было сосредоточено на врагах перед ним, и отвести взгляд означало умереть, но яростный вопль волшебства Венсита царапал его кровь. Это кипело в его мозгу от ярости, и его враги умирали с криками.

Крик возвестил, что атакующий с правого борта перерезал свои канаты и отвалил в сторону. Братья Топора были слишком сильны для его хуже вооруженных людей, и вода рядом была алой от кусков их тел. Некоторые из братьев были повержены, но не многие, и раздались резкие команды, когда Форстан собрал свои подразделения и повел их лавиной на корму по отделениям.

Клинок Кенходэна застрял в ребрах корсара, и товарищ мертвеца отчаянно бросился на него. Он отпрянул с пути первого удара, но пират пришел в себя со звериным рычанием. Его меч со свистом развернулся, направляясь к шее Кенходэна, и рука Кенходэна метнулась к поясу. Его пальцы нащупали рукоять кинжала Гвинны, и он вонзил его в живот своего врага, уклоняясь от удара. Пират взвизгнул и упал, вывалив внутренности, и свежая пика лизнула его падающее тело.

Сверкнула молния из окровавленной стали, и голова копейщика взорвалась. Базел отшвырнул тело в сторону и двинулся слева от Кенходэна.

Они стояли вместе: Базел, Кенходэн и Брандарк. Люди Форстана сомкнулись с боков, отрезая корсарам путь к отступлению, но никто не мог прийти им на помощь. Венсит стоял, прислонившись к мачте позади них, далекий, как звезды, его голос был их единственным оружием против гораздо худшего, чем меч или топор, и их собственное оружие сверкало перед ними.

Для пиратов, попавших в сети братьев Топора, остался простой выбор. Если Базел и волшебник выживут, они умрут, какова бы ни была судьба корабля; если волшебник или защитник умрут, волшебство спасет их от врагов.

Они атаковали стальной волной.

Кенходэн отрубил ноги одному человеку и с визгом занес свой клинок назад, чтобы отрубить голову другому. Он нанес удар кинжалом третьему, в то время как Базел одним ударом уложил двух человек, превратив их в руины, чтобы получить пространство для локтя и метнуть свой крюкообразный нож в пирата, атакующего спину Брандарка. Топор Брандарка с хрустом вонзился в ребра вооруженного пикой пиратского вождя, когда тот попытался использовать свое оружие, чтобы перепрыгнуть через головы защитников Венсита, и корсар с криком упал.

Кенходэн втянул в себя воздух. Горячая кровь брызнула ему в лицо. Даже он и его товарищи не могли выстоять против такого количества, и они отступили на шаг в унисон, как будто это был учебный полевой маневр. А затем, невероятно, они снова остановились, отбросив корсаров в сторону в дымящейся крови и раздробленных конечностях.

Люди Форстана ринулись в рукопашную, сверкая топорами. Их голоса поднялись в ужасной песне братьев Топора на войне, и пираты откатились назад в кровавых обломках от точной работы топоров их наступающего клина.

Давление ослабло. Трое компаньонов вернули себе пространство, которое они уступили, и Брандарк отстал, чтобы разобраться с тем, что могло проскользнуть мимо Базела и Кенходэна. Селдвин, у которого из рассеченного лба текла кровь, собрал своих уцелевших лучников и бросился в атаку по окровавленной палубе, и корсары внезапно оказались зажатыми в крошечный карман, становившийся все меньше по мере того, как смерть сокращала их количество.

А затем Кенходэн оперся на свой меч, задыхаясь, когда солдаты и матросы встретились в центре палубы. Визитерам не предложили пощады; им ее не дали.

Песнопение Венсита внезапно достигло пика и оборвалось, а Кенходэн вытер кровавый пот с глаз и в загипнотизированном ужасе смотрел, как чернота снова раскололась и одно облако вернулось на корабль, который его породил. С палубы донеслись крики, когда огонь и тьма поглотили его. Его киль сломался с хрустом досок, и возмущенное море поднялось, вихрь бушевал вокруг разбитого корабля, как собственный гнев Кортралы, чтобы глубоко засосать его кричащую команду и разрушенную обшивку.

Тот, кто управлял колдовством другого корабля, позаботился о судьбе своего спутника, и чернота внезапно исчезла, когда он рассеял свою собственную атаку, прежде чем она могла быть обращена против него. Белый свет беспрепятственно пронесся над его судном, и столкновение волшебства закончилось звенящим хором разорванных канатов, когда оставшиеся корсары освободили свои собственные захваты.

Двое уцелевших укатили прочь, унося с собой изодранные лохмотья волшебного ветра. На спасенном корабле Брандарка воцарилась почти полная тишина, нарушаемая только стонами раненых, и Кенходэн огляделся, внезапно ужаснувшись кровавой бойне. Его мышцы расслабились, когда ярость покинула его так же быстро и внезапно, как и захватила, забрав с собой ликование и оставив только печаль - и ужасное отвращение, когда он понял, что его печаль вызвана не потерей жизни, а тем фактом, что кто-то из корсаров ускользнул от него.

Он в отчаянии уставился на окровавленную палубу и сжал свой меч так, что побелели костяшки пальцев. Кем он был? Во имя всех богов, каким кровожадным убийцей он был?!

* * *

Он очнулся от брызг, когда команда бросала своих врагов на милость Кортралы. Он смотрел, как тела соскальзывают за борт, и его руки дрожали, когда он машинально чистил свое оружие о тунику упавшего пирата и убирал его в ножны. Он хмуро посмотрел на свои пальцы, наполненный нестареющей усталостью, которая разъедала жизненно важные органы его души. Затем он сжал их в кулаки, чтобы