в вечное потомственное владение в Полтавской губернии, в селе Ряшках, казенную суконную фабрику со всеми станами, инструментами и мастеровыми и с приписным к ней селом, с тем чтобы он выписал в это имение голландских овец и привел фабрику в лучшее устройство.

Князь обязался ежегодно в казну поставлять сперва 17 тысяч аршин сукна всяких цветов, а потом ставил 20 и 30 тысяч аршин.

Сын этого князя, Николай Борисович, как мы уже выше сказали, был один из самых известных вельмож, когда-либо живших в Москве. При нем его подмосковное имение село Архангельское обогатилось всевозможными художественными вещами.

Им был разбит там большой сад с фонтанами и огромными оранжереями, вмещавшими более двух тысяч померанцевых дерев.

Одно из таких дерев было им куплено у Разумовского за 3000 рублей; подобного ему не было в России, и только два таких, находившихся в версальской оранжерее, были ему под пару. По преданию, этому дереву было уже тогда 400 лет.

Село Архангельское, Уполозы тож, расположено на высоком берегу реки Москвы. Архангельское было родовой вотчиной князя Дмитрия Михайловича Голицына, одного из образованных людей петровского времени.

При императрице Анне Иоанновне князь был сослан в Шлиссельбург, где и умер. Во время опалы князь жил в этом имении; здесь у него, по словам И. Е. Забелина, была собрана изящная библиотека и музей, которые своим богатством уступали в то время только библиотеке и музею графа Брюса. Большая часть рукописей из Архангельского перешла потом в собрание графа Толстого и теперь принадлежит Императорской публичной библиотеке; но лучшие были расхищены при описи имения – ими попользовался, как говорит Татищев, даже герцог курляндский Бирон.

Во времена Голицыных Архангельское напоминало старинное деревенское житье бояр по незатейливости и простоте. Двор князя состоял из трех небольших светлиц, собственно восьмиаршинных изб, соединенных сенями. Внутреннее убранство их было просто. В передних углах иконы, у стены лавки, печки из желтых изразцов; в одной светлице было два окна, в другой четыре, в третьей пять; в окнах стекла были еще по-старинному в свинцовых переплетах или рамах; столы дубовые, четыре кожаных стула, еловая кровать с периною и подушкою, в пестрядинных и выбойчатых наволоках, и т. п.

При светлицах была баня, а на дворе, огороженном решетчатым забором, разные службы – поварня, погреб, ледники, амбары и пр. Невдалеке от дома стояла каменная церковь во имя Архангела Михаила, основанная отцом князя, боярином Михаилом Андреевичем Голицыным. Но что не соответствовало незатейливому простому боярскому быту тогда здесь, это две оранжереи, весьма необыкновенные по тому времени; здесь зимовали заморские деревья: лаврус, нукс, малабарика, миртус, купресус и другие.

Против оранжерей был расположен сад, длиною 61 сажень, шириною 52 сажени, в нем были посажены: самбукус, каштаны, шелковицы, серенгии (2 шт.), грецких орехов 14, божие деревья, маленькая лилия и т. п.; на грядах росли: гвоздика, катезер, лихнис халцедоника, касатики (iris) синие и желтые, калуфер, исоп и пр.

Против хором был заведен сад, в длину на 190 сажен, в ширину на 150 сажен, с першпективными дорогами, по которым были посажены клены и липы штамбовые. Последний из Голицыных, который владел Архангельским, был Николай Александрович, женатый на М. А. Олсуфьевой. Эта Голицына и продала Архангельское за 100 000 рублей князю Юсупову.

По покупке имения князь вырубил много лесу и принялся за капитальную стройку усадьбы. Дом был выведен в прекрасном итальянском вкусе, соединен колоннадами с двумя павильонами, в которых, как и в семнадцати комнатах дома, еще пятьдесят лет тому назад было расположено 236 картин, состоявших из оригиналов: Веласкеза, Рафаэля Менгса, Перуджини, Давида, Риччи, Гвидо Рени, Тиеполо и других. Особенное внимание из этих картин заслуживала картина Дойяна «Триумф Метелла»; из мраморов Архангельского замечательна группа Кановы «Амур и Психея» и резца Козловского прекрасная статуя «Купидон», к несчастию поврежденная при перевозке в 1812 году. Картинную галерею Юсупов собирал тридцать лет.

Но лучшая красота Архангельского – это домашний театр, построенный по рисунку знаменитого Гонзаго для 400 зрителей; двенадцать перемен декораций этого театра были писаны кистью того же Гонзаго. У Юсупова был еще другой театр в Москве, на Большой Никитской улице, который прежде принадлежал Позднякову и на котором давались французские представления во время пребывания французов в Москве в 1812 году.

Библиотека Юсупова состояла более чем из 30 000 томов, в числе которых были редчайшие эльзевиры[125] и Библия, отпечатанная в 1462 году. В саду был еще дом, называемый «Каприз». Рассказывали по поводу постройки этого дома, что, когда еще Архангельское принадлежало Голицыным, муж и жена поссорились, княгиня не захотела жить в одном доме с мужем и велела выстроить для себя особый дом, который и назвала «Капризом». Особенность этого дома была та, что он стоял на небольшой возвышенности, но для входа в него нет крылец со ступенями, а только отлогая дорожка, идущая покатостью к самому порогу дверей.

Князь Юсупов очень любил старые бронзы, мраморы и всякие дорогие вещи; он в свое время собирал их такое количество, что другого такого богатого собрания редких античных вещей трудно было найти в России, – по его милости разбогатели в Москве менялы и старьевщики: Шухов, Лухманов и Волков. Князь Николай Борисович по своему времени получил блестящее образование – он в царствование Екатерины был посланником в Турине. В университете этого города князь получил свое образование и был товарищем Альфиери.

Император Павел при своем короновании пожаловал ему звезду Андрея Первозванного. При Александре I он был долго министром уделов, при императоре Николае – начальником кремлевской экспедиции, и под его ведением перестраивался Малый Николаевский кремлевский дворец. Он имел все российские ордена, портрет государя, алмазный шифр, и когда уже нечем было его более наградить, то ему была пожалована одна жемчужная эполета.

Князь Юсупов был очень богат, любил роскошь, умел блеснуть, когда нужно, и, будучи очень даже щедр, был иногда и очень расчетлив. Графиня Разумовская в одном письме к мужу описывает праздник в Архангельском у Юсупова, данный императору Александру I и королю прусскому Фридриху-Вильгельму III: «Вечер был превосходный, но праздник – самый плачевный. Все рассказывать было бы слишком долго, но вот тебе одна подробность, по которой можешь судить об остальном. Вообрази, после закуски поехали кататься по ужасным дорогам и сырым некрасивым местам. После получасовой прогулки подъезжаем к театру. Все ожидают сюрприза, и точно, сюрприз был полный: переменили три раза декорации, и весь спектакль готов. Все закусили себе губы, начиная с государя. В продолжение всего вечера была страшная неурядица. Августейшие гости не знали решительно, что им было делать и