с удовлетворением. Хотя оставались и такие, кто считал, что постановление не предоставило ветеранам «практически никаких материальных привилегий»[989], общий тон писем, поступавших в редакции «Правды» и «Известий» в декабре 1978 года, изменился с требовательного на благодарный: «Многие ветераны благодарят партию и правительство за меры по дальнейшему улучшению их материально-бытовых условий»[990]. Вскоре, однако, оптимизм сменился разочарованием, поскольку все большее число ветеранов приходило к осознанию того, что постановление, по сути, их никак не затрагивает. Причиной этого были юридические нюансы, скрытые во втором пункте постановления № 907, где устанавливалось, кто именно в трактовке документа является «участником войны». Двумя ключевыми терминами здесь оказались «военнослужащие» и «действующая армия»[991].

Суть дела заключалась вот в чем. Все лица, которые официально входили в «гражданский» персонал, обслуживавший армию (так называемые «вольнонаемные»), остались за рамками нового нормативного регулирования, причем независимо от того, насколько близко от линии фронта протекала их служба. Кроме того, с точки зрения авторов постановления, «участниками войны» считались только люди, служившие в «действующей армии». В свою очередь, кто состоял, а кто не состоял в рядах «действующей армии», устанавливалось списком воинских частей, который был разработан Генеральным штабом Советской армии в связи с пенсионной реформой 1956 года. В частности, из этого списка выпали многие фронтовики, награжденные медалью «За победу над Германией» 1945 года, а также юбилейными медалями, вручавшимися по случаям 20-летия, 25-летия и 30-летия Победы[992].

Ветераны, которые оказались «выпавшими» из знаменитого постановления, были крайне возмущены. «Как же так: я был на Западном, Северо-Западном, Брянском, Донском, Сталинградском, Центральном, Втором Украинском, Третьем Белорусском, Первом Белорусском фронтах <…>, – писал один из них Брежневу, – и я, оказывается не участник войны?»[993]. «И почему те льготы, о которых говорится в последнем постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР, не распространяются на всех участников войны?» – интересовался другой[994]. «Почему не считаются участниками Великой Отечественной войны вольнонаемные? Почему льготы участникам Великой Отечественной войны не распространяются на участников войны с Японией в 1945 году?» – негодовал третий[995]. Целые группы ветеранов, например, железнодорожники, тоже писали письма «наверх», требуя объяснить, почему их исключили из «сообщества заслуживающих»[996].

Сохранявшееся на протяжении следующего десятилетия давление со стороны «сообщества заслуживающих» вызвало двойственный эффект: с одной стороны, множились категории граждан, включаемых в привилегированную группу, а, с другой стороны, у тех, кто уже входил в нее, появлялись все новые привилегии. Оба процесса управлялись логикой подобия – в то время как одни фронтовики, поначалу исключенные из группы, утверждали, что они ничем не отличаются от других ветеранов войны и поэтому достойны включения, другие фронтовики, уже попавшие в группу, желали обретения точно таких же привилегий, которыми уже располагали иные ее участники. Первый процесс особенно хорошо задокументирован в случае военных корреспондентов – одного из разрядов «вольнонаемных», не попавших в категорию «участников войны»[997]. Их согласованные лоббистские усилия привели к тому, что 27 февраля 1981 года всех «вольнонаемных» ввели в состав нового статусного сообщества[998]. За ними, как видно из таблицы 8.1, последовали другие группы. В тот же период расширялся набор привилегий, предоставляемых ветеранам. Уже 25 августа 1979 года беспроцентные ссуды стали выдаваться не только на индивидуальное, но и на кооперативное жилищное строительство; кроме того, были отменены выплаты по ссудам, предоставленным до ноября 1978 года[999]. 1 мая 1980 года к льготам, установленным в 1978 году, добавились новые: среди них были приоритетное выделение жилья и 50-процентное снижение подоходного налога[1000]. В 1980–1990-х годах «круглые» годовщины, связанные с Днем Победы, отмечались раздачей дополнительных привилегий: в частности, повышением пенсий, улучшением медицинского обслуживания, доступом к кредитам на особых условиях, бесплатным проездом в общественном транспорте и так далее[1001]. Причем список мог расширяться и в дальнейшем.

Таблица 8.1. Процесс расширения категории «участник войны»

Источники: Черторицкая Т. В. Дорогие мои ветераны: из истории разработки и принятия законодательства о ветеранах. С. 43–46, 48–49; СП СССР. 1985. № 16. С. 73, 287; № 33. 1989. С. 152, 813–814; Великая Отечественная война 1941–1945. Кн. IV: Народ и война. М.: Наука, 1999. C. 194. Первоначальная редакция Федерального закона «О ветеранах» опубликована в Собрании законодательства Российской Федерации: 1995. 16 января. № 3. С. 168, 355–379.

Таким образом, к 1980-м годам ветераны превратились из весьма слабо интегрированного социального сообщества в сплоченную корпоративную группу внутри советского социума. Теперь у них были свои собственные организации, юридически закрепленные права и привилегии, образ спасителей отечества, пропагандируемый официальным культом войны, а также ежегодно отмечаемый «праздник ветеранов» – День Победы. Спустя десятилетия после завершения войны ветеранам продолжали вручать ордена и медали; практически никто не остался без награды, сияющей на груди[1002]. Ни один публичный ритуал не обходился без участия бывших фронтовиков, увенчанных знаками геройства и доблести[1003]. Наконец, в 1988 году новообразованный Всесоюзный совет ветеранов войны и труда превратился в одну из «общественных организаций», делегирующих своих представителей на открывающийся Съезд народных депутатов СССР[1004]. Иначе говоря, ветераны стали официально признанной опорой советского общества.

Институционализация способствовала восстановлению прежних фронтовых связей, на протяжении послевоенных десятилетий остававшихся «спящими». Начиная с 1960-х годов в ходе официальных ветеранских встреч начали вновь налаживаться контакты, потерянные в сумятице послевоенной жизни[1005]. Большие мероприятия стимулировали межличностное общение. Так, фронтовые друзья Николай Бородулин и Владимир Дудченко после войны впервые встретились в 1977 году на открытии военного памятника. Однополчане решили увидеться снова, и в конце 1978 года Бородулин отправился погостить в деревню, где жил Дудченко[1006]. Желая возобновить утраченные фронтовые связи, ветераны обращались в средства массовой информации. Например, в октябре 1978 года фронтовичка по фамилии Новикова отправила в редакцию «Правды» фотографию, на которой, как следовало из сопроводительного текста, вместе с ней накануне демобилизации 1945 года были запечатлены ее фронтовые подруги – Александра Александрова и Антонина Тихоненко. С тех пор женщины не виделись, и Новикова через газету попросила подруг связаться с ней[1007]. Три недели спустя газета опубликовала восторженный отклик Александры Мартыновой, урожденной Александровой: «Теперь-то твердо верю: сбудется наша мечта, и мы, прошедшие вместе нелегкий фронтовой путь от Москвы до Берлина, [наконец] встретимся»[1008]. По мере того как на фоне утверждающегося культа войны и расширяющихся привилегий ветераны восстанавливали старые узы фронтового братства, общение между ними становилось все интенсивнее.

Ветеранов еще больше сближала поколенческая динамика: с каждом годом их становилось все меньше, и к какому-то моменту среди живых остались лишь самые