Шрифт:
Закладка:
Вот какова была цена возможной неудачи Нахимова. Он это прекрасно понимал, хотя само предписание Меншикова прочёл уже после сражения. А пока терпеливо ждал, когда подойдёт эскадра Новосильского, сторожил турецкие корабли, чтобы они не ушли к берегам Абхазии, и готовился к сражению.
Было ли искушение атаковать? В характере Нахимова решимость замечательным образом соединялась с трезвым расчётом, он не поддавался первому необдуманному порыву. Он умел ждать. Весь его накопленный к пятидесяти годам опыт говорил: военное искусство полководца заключается вовсе не в том, чтобы погибнуть как можно краше, главное — решить поставленную задачу с наименьшими для себя потерями.
Наконец, 16 ноября подошла эскадра Новосильского. Теперь у Нахимова было шесть кораблей и два фрегата, сила одного борта составляла 360 орудий; но береговые батареи Синопа оставались грозной силой. Шесть батарей, защищённых земляными брустверами, и сами по себе могли причинить кораблям немалый вред, а турки ещё оборудовали их специальными печами для каления ядер; эти ядра пробивали деревянные борта кораблей и вызывали пожар. К тому же береговые батареи стреляли более точно, чем корабельная артиллерия, — на них не было качки, — и могли накрывать противника перекрёстным огнём.
В истории найдётся немало примеров, когда при поддержке береговой артиллерии флот, даже уступая в численности, выигрывал сражение. Так, в заливе Альхесирас в 1801 году, в период Наполеоновских войн, английский адмирал Джеймс Сумарес с шестью линейными кораблями, фрегатом и люгером[50] атаковал франко-испанскую эскадру из трёх линейных кораблей, фрегата и семи испанских канонерских лодок. Несколько часов пытались англичане высадить десант на острове Верде, но французов поддерживал огонь двух береговых батарей, и Сумарес, потеряв один корабль, был вынужден уйти к Гибралтару.
Или вот ещё эпизод. В апреле 1849 года во время войны между Данией и Пруссией за Шлезвиг и Гольштейн датские корабли попытались войти в гавань Эккенфёрде, но прусские батареи взорвали 84-пушечный корабль «Кристиан VIII», а фрегат «Гефион» заставили спустить флаг. Недаром артиллерист Наполеон Бонапарт говорил: «Я предпочитаю одну пушку на берегу десяти на борту корабля».
Нахимов прекрасно знал об этих событиях и представлял опасность атаки неприятельского флота, находившегося под прикрытием береговых пушек. Атаковать стоящие на якорях корабли можно было либо стреляя в движении, либо при помощи брандеров, но эти два способа не давали значительных результатов. Зато третий — подойти к противнику как можно ближе, встать на якоря и открыть огонь — был очень результативным, но требовал решительности от командующего и хорошей выучки от его подчинённых.
Опыт Наваринского сражения подсказал Нахимову необходимые меры подготовки. Вот почему в приказе от 3 ноября он советовал командирам после первых прицельных выстрелов, «когда неприятель и мы покроемся дымом, палить горизонтально, для чего необходимо иметь на пушечных клиньях градусы», и подробно разъяснял, как их сделать244. Следующим наставлением было «озаботиться иметь на грот-марсе или салинге офицера для наблюдения за движением судов», который должен производить корректировку огня, сообщая результаты на шканцы.
Необходимо было учесть ещё одно обстоятельство в предстоящем сражении. 14 ноября Меншиков отправил очередное предписание: «Известно, что французы и англичане обещали Порте в случае нападения нашего на турецкие портовые города и гавани выслать эскадры свои в Чёрное море для защиты оных, почему необходимо стараться избегать действий против городов... желательно, чтоб при нападении на турецкие военные суда, стоящие на рейдах, как в настоящее время у Синопа, не было бы, по возможности, нанесено вреда городу»245.
Меншиков понимал сложность, а то и невозможность исполнения подобной инструкции, а потому использовал такие обтекаемые выражения, как «необходимо стараться», «по возможности избегать». Единственный способ обезопасить город — вовсе не начинать сражение. Но как же тогда уничтожить турецкую эскадру, которая прижалась к берегу, и саму береговую артиллерию?
Конечно, турки могли безнаказанно вырезать гарнизон форта Святого Николая. Иное дело — их собственные города: сразу наберётся немалое число желающих защищать их. Так что Нахимову приходилось учитывать и этот не столько военный, сколько политический момент.
Синоп основали в древности греки, отличные мореплаватели, всегда выбиравшие для своих поселений хорошие гавани. Синопская гавань считалась лучшей на всём побережье Анатолии, высокие горы защищали город от северных ветров, поэтому там и укрылись от шторма турецкие корабли, следовавшие из Константинополя к Черноморскому побережью Кавказа. Со времён Античности в городе сохранились остатки крепости с башней, именуемой башней Митридата. В городе проживало примерно десять тысяч человек, половину составляли турки. Собственно, им и принадлежал весь город, вытянувшийся вдоль побережья, с базаром, мечетью, расположившимися у бухты верфями, адмиралтейством, складами и казармами. Остальное население, в основном греки, ютилось в нескольких кварталах на востоке города рядом с башней. После прихода к Босфору англо-французского флота турки чувствовали себя в Синопе в совершенной безопасности. Координировал действия турецкого флота и занимался боевой подготовкой англичанин Адольфус Слейд, хорошо известный в Севастополе.
Слейд был двумя годами моложе Нахимова, окончил Морскую академию в Портсмуте, начинал службу у берегов Южной Америки, затем плавал в Средиземном море, участвовал, как и Нахимов, в Наваринском сражении. Во время Русско-турецкой войны 1828—1829 годов перешёл на службу в турецкий флот, вёл разведывательную работу у берегов Севастополя и Одессы на фрегате «Блонд». Командиром фрегата был тот самый капитан Лайонс, который без карантинного разрешения заходил в бухты Севастополя, за что ему и другим «исследователям» адмирал Лазарев советовал посылать пулю — если не в них самих, то хотя бы в их шлюпку. В 1840-е годы Слейд вторично обследовал Севастополь и представил в Британское адмиралтейство подробный отчёт. Оценка возможностей Черноморского флота была невысока, иначе бы в английском министерстве знали, на что способна «камарилья» Лазарева.
Благодаря Слейду и другим агентам неприятель был хорошо осведомлён о состоянии русского флота. А что знали в России о турецком флоте, с которым собирались воевать? — Практически всё.
В Российском государственном архиве военно-морского флота хранится интересный документ — «Босфорский проект», составленный в марте 1853 года Корниловым на основании разведданных, собранных им во время пребывания с миссией Меншикова в Константинополе. Там анализируется возможность высадить десант на берега Босфора с целью предупредить действия англичан и французов в Чёрном море. К числу создателей «Босфорского проекта» ошибочно причисляют и Нахимова246. Однако доказательств причастности его к этому проекту найти не удалось; к тому же, как нам кажется, некоторая авантюрность плана не соответствует характеру и взглядам Нахимова.
Во второй части документа, никогда не публиковавшейся247, подробно описывается турецкий флот: материальная часть,
