Но третьего дня месяца урожая случилось разом совершенно непредвиденные четыре вещи.

Во-первых, главный квартирмейстер соединённой армии Свободных княжеств на пару со старшим оружейником и лейтенантом Лобриком, который, вообще-то, должен был разводить ночные посты, упились вдрызг, тайком проводив телегу Купчика, в которой отправилась к перевалам последняя партия стрел, болтов и арбалетов с луками, предназначенных для внешней стены. Повод был на самом деле достойным, потому как назавтра вся честная компания собралась окончательно распрощаться с Черногорским замком, оставив на память в корзинах на крепостной стене связки обыкновенных прутьев.

Сумм, вырученных за проданные перекупщикам родных княжеств оружие и амуницию, должно было хватить внукам предпринимателей.

Во-вторых, возвращающемуся с крайне неудачной охоты бывшему властителю Утренних падей, милорду Гришу, очень не понравилось, что внешние ворота перед ним опустили медленно и недостаточно почтительно. За что солдаты, вращавшие ворот, получили по зубам. А это уже не понравилось взводному, сержанту Ялой по прозвище Трясогузка, за что получил по зубам уже бывший властитель.

Понятно, что служаку, вместе со всем взводом охраны ворот, отправили на гауптвахту. Ну а новых солдат выставить просто… забыли. Лобрик-то, разводящий, был пьян! Да и Гриш о приключении не распространялся и своим людям приказал язык придержать. Всё-таки огрести от простого сержанты – это не слишком… аристократично. Ну а от ворот новой стены было просто не видно, что бывший подъёмный мост так и остался опущенным.

В-третьих, Эрну, Карлеса и десятерых солдат из отряда Редиша ещё намедни утром схватили сторожевые крестьянского «ополчения», сидевшего в горах. И, прежде чем их успели тут же и вздёрнуть, магичка сумела-таки объяснить: они, собственно, сюда и забрались, чтобы это самое ополчение найти.

Ну а в-четвёртых, после того, как уже стемнело, хлынул-таки долгожданный ливень. И оказалось, что на навесах старой стены забыли заменить солому, успевшую за лето высохнуть и истончиться до состояния бумаги. Естественно, все дрова с пороховыми «конвертами» немедленно промокли. Впрочем, от мортир и кипящего каменного масла толку всё равно бы ни было.

Вот так оно всё само и получилось. Вернее, сложилось. Можно сказать, звёзды сошлись. И почему Редиш решил именно в этот момент попытаться выбраться из западни? Тоже ведь «само».

Или Левый нашептал? Или везение Короля-без-трона наконец закончилось и пошла реакция, называемая магиками «откатом»?

Кто ж теперь разберёт?

***

Леора частенько пыталась представить бой, ну и, конечно, себя в нём, но все её фантазии в итоге оказались так далеки от реальности, как сон от яви. Что творилось за стеной, она, конечно, не видела, но звуки были знакомыми: казалось, что там рушатся, осыпаются, грохоча, горы прямо в гулкий взбесившийся прибой. И гигант в стальных сапогах, истерично, с привизгиванием завывая, пинает камни.

Внешнюю решётку новой стены всё-таки успели опустить. Немногочисленные солдаты, которым, видимо, посчастливилось находиться в замке, пытались удержать её, почти наугад тыча между прутьями гизармами и пиками. Но оттуда, из темноты всё равно пёрло, будто тесто из квашни, людское месиво, напирало, угрожая вот-вот снести жалкую защиту.

По тёмному, без огонька, внутреннему двору, заливаемому хлещущими потоками ливня, метались тени в старомодных шляпах и без них. Прямо на группку имперцев, едва не сшибив маркграфа с ног, вылетел животастый тип с выпученными глазами и бессмысленным, бледным, как непропечённый блин, лицом. Леора, видевшая прежде и типа и камзол в окружении Эриха, хотела было крикнуть, оттолкнуть Редиша, но её опередили. Один из генеральских кавалеристов, высвобожденных из темницы, ткнул у неё над плечом коротким дротом. И толстяк беззвучно, кажется, так ничего и не поняв, кувыркнулся в лужу, подняв фонтан брызг, откатился, мгновенно пропав в темноте.

– В дом не пробиться, милорд, – во всю глотку рявкнул капитан редишевской охраны, едва сумев переорать адский грохочущий шум.

Маркграф кивнул. На самом деле пояснение было лишним – у господского дома и донжона, стоявшего за ним, человеческие тени клубились, как в ведьминском вареве. А, значит, с идеей пробиться к подземному проходу приходилось распрощаться. Тем более что двое из десяти кирасиров, схваченных вместе с генералом, успели побывать на допросе, потому едва ноги передвигали, а без помощи и вовсе бы идти не смогли.

– Давайте на стену, – крикнул Редиш, махнув рукой, – посмотрим, что за ней. Хоть узнать, кто это и чего им надо.

– И так ж ясно, милорд, – отозвался капитан, смахивая с рысиных бровей воду, – крестьяне.

Как он смог это рассмотреть, Леора понятия не имела. Лично она практически ничего не видела, кроме кипящей от ливня воды под ногами, да размытых силуэтов.

Маркграф мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли наоборот.

– Со мной пойдёт Кудряш и Крюк. Вы, капитан…

Недил поднырнула под локоть генерала, вставая перед ним. Кажется, Редиш хотел сказать что-то очень решительное и обсуждению не подлежащее, но снова вмешался командир стражи, сграбаставший Леору за плечо.

– А ну-ка, девонька! – Раньше таких вольностей он себе не позволял. – Там, небось, магов-то нет, значит, внизу с ребятами постоишь.

Видимо, кто-то за воротами обладал тонким чувством драмы, потому что именно в этот момент над зубцами вспучился ярко-оранжевый шар, подсветивший огненными ореолами фигурки, мечущиеся и во дворе, и на стене. Даже через ливень дохнуло жаром, а невидимый гигант взвыл совсем уж дико, ну а капитан, насупившись, отпустил кадета.

– Эрна, – процедил маркграф сквозь стиснутые зубы. – Точно без неё там не обошлось.

– Вы хотите, чтобы нас прямо тут сцапали или всё-таки пойдём? – заорала Леора, пока генерал не сообразил, что против магички ему магическое прикрытие не требуется.

Но, кажется, Редиш всё же что-то такое понял, ухмыльнулся, но кивнул.

Четверо кирасир взяли маркграфа с телохранителем «в коробочку» – двое спереди, двое сзади, остальные укрылись под лестницей, ведущей на стену.

Пошли – нагло, не прячась и не таясь. Впрочем, в этом был свой резон. В хаосе, творящемся внутри замка, на крадущихся больше внимания обратили бы. Да те немногие, что метались наверху, оказались слишком заняты и по сторонам не очень-то смотрели.

А вот снаружи, в провале между старой и новой стеной разразилась настоящая преисподняя, чуть подсвеченная горящими палатками и телегами. Конечно, если бы речь шла о чистом поле или штурме, у крестьян не имелось ни единого шанса против профессиональных вояк. Но здесь, в узкой щели, где и десятку человек цепью не развернуться…

Больше всего это напоминало две сталкивающиеся волны, вскипающие пеной из мешанины тел, древков и всплесков, а уж что там плескалось, присматриваться никакого желания не было. Эти волны, то чуть опадая, то нарастая вновь, двигались и жили, но оставались на месте, лишь на несколько шагов подаваясь вперёд-назад. И не нужны способности эмпата, чтобы почувствовать озверевшую, потерявшую всякую осмысленность, доведённую до отчаянья ярость одних и растерянность других.