– Не смертельное, говорите? Профессор Зелинский придумал один замечательный аппарат, и вот если наших бойцов обучить правильным способам его применения…

– Ты про противогаз?

– Именно. Штука хорошая, очень полезная. Но солдаты часто его применять правильно не умеют: кто щелочку оставит, кто вообще трубу не привинтит, чтобы легче дышалось. Так вот, если в палатку бойцов в противогазах загнать и пустить в эту палатку хлорацетофенон, то нерадивый солдатик выскочит и до конца жизни забудет, как свой противогаз неправильно носить.

– А я про другое…

– Это я про другое. Так вот, когда наши бойцы правильно противогазы надевать научатся, то этот остров можно будет хлорацетофеноном вообще залить. То есть он-то твердый, но я знаю, как из него быстро получить очень полезную в деле обездвиживания японца аэрозоль. Я вам завтра нужные чертежики нарисую – вы их Лене Нарышкиной передайте, она за неделю вам бомбы хлорацетофеноновые наделает столько, что на весь архипелаг хватит. На Парамушире попробуете – а дальше уже сами разберетесь… то есть командиры КГБшные разберутся и моряки.

– А это точно не смертельная штука? Не хотелось бы, чтобы нас обвиняли в применении химоружия.

– Пусть обвиняют. В смысле плевать, это вещество даже полиция использует для разгона демонстраций. То есть вроде бы использует – а мы его будем использовать для того, чтобы японцев все же убивать не пришлось. Мы же против убийств? Так что… вот. А другой неядовитой отравы у меня для вас нет…

Глава 21

Война с Японией шла своим чередом – то есть ни шатко, ни валко. На фронте постреливали, время от времени самолеты летали и что-то бомбили – но в целом обстановка была относительно спокойной. И тридцатого марта в Москве состоялось совещание, на котором обсуждались дальнейшие перспективы это «спокойной войны»:

– Я вообще не понимаю, зачем японцы это войну начали, – поделился своим мнением Климент Ефремович, – ведь шансов нас победить у них изначально не было.

– У них не было шансов потому, что у нас там были войска КГБ, но об этих войсках они просто ничего не знали, – ответил Лаврентий Павлович, – а без них… На материке они войну вести начали исключительно для отвлечения нашего внимания от Сахалина, а на Сахалине им нужна наша нефть.

– И уголь, – дополнил Валентин Ильич, – но на самом деле и нефть, и уголь Сахалина для них были задачей вовсе второстепенной.

– Это почему ты так думаешь? – удивился Сталин.

– Это потому. То есть я думаю, по крайней мере исходя из количества привлеченных на разные направления войск, что все же основных задач у них было три, и две из них даже вовсе не японскими были. Им же авиацию и Германия помогала развивать, и американцы, и британцы.

– Ну, допустим. То есть все эти страны готовы нам максимально нагадить, и это не секрет. Но кроме как нам нагадить, какие у них еще интересы могут быть?

– Три интереса. Для японцев особый интерес представляет металлургический завод на Известковой. Причем не месторождение руды, а именно сам завод: мы давно наблюдаем повышенный интерес японской агентуры к заводу. На меткомбинате у нас работает меньше пяти тысяч человек, а производит он уже больше двух миллионов тонн стали – и используемые там технологии японцам очень интересны. И сам завод интересен, но если они смогут перенять наши технологии, хотя бы то же прямое восстановление железа, то они у себя за пару лет могут увеличить выпуск стали вдвое. Именно поэтому они даже не пытались бомбардировку завода организовать, вероятно надеялись его на земле захватить.

– Но на земле они даже наступать не пытались… в этом районе.

– Пока не пытались, но у них напротив Биро-Биджанского района сконцентрировано уже свыше трехсот тысяч человек только в пехотных подразделениях, вот, Лаврентий Павлович не даст соврать. Но форсировать Амур они не рискнули, надеялись, думаю, сначала Сибирскую дорогу разбомбить и только потом…

– Ну… допустим. А другие две задачи?

– С ними проще: еще у них явно стояла задача взять Арсеньевский авиазавод и захватить там наши авиационные технологии. Под эту задачу сильно немцы им помощь оказали, в том числе и военными специалистами: пленные взятые в районе Хасана, показали, что уже во втором эшелоне наступающих войск было довольно много немцев. Не советников, а офицеров и солдат.

– Принимается такая гипотеза. Что еще?

– А американцев очень интересовал химкомбинат в Ушумуне. Очень сильно интересовал, настолько, что они – американцы – готовили на своих базах на Филиппинах японских десантников. Полторы тысячи человек готовили! Они даже закупили у немцев лицензию на десантный планер и изготовили для Японии больше полусотни таких машин. Они ведь передали Японии и двенадцать самолетов DC-3 в военном исполнении, которые должны эти планеры поднимать!

– Очень похоже на правду, – прокомментировал слова Тихонова Лаврентий Павлович. – Мы получили по поводу подготовки этих десантников некоторую информацию, непроверенную и, прямо скажем, косвенную – но вроде бы десантников янки готовили к боям на химически зараженной территории и, что было удивительно, пока Валентин Ильич не разъяснил нам причины, командирами десантных отделений были японские военные, имеющие определенное образование по части химии.

– А войска КГБ решить эти задачи им помешали… ну что же, надеюсь, Лаврентий Павлович, вы отличившихся бойцов и командиров к наградам в ближайшее время представите. А теперь давайте все же обсудим, что мы будем делать весной и летом…

Еще в тридцать пятом году, при рассмотрении в ВЦСПС нового порядка предоставления декретного отпуска, Вера продавила (через товарища Тихонова) две поправки к действующему закону. До этого отпуск предоставлялся только женщинам-рабочим и составлял по пятьдесят шесть дней до и после родов, а еще женщины имели право на неоплачиваемый отпуск после окончания «декрета» до достижения ребенком возраста в один год. А вот женщины, занимающиеся «умственным трудом», с двадцать второго имели право на оплачиваемый отпуск лишь по сорок два дня «до и после», а колхозницы вообще получали отпуск по месяцу – и вот такую «дискриминацию по социальному статусу» в тридцать пятом отменили. Правда,