– Да бога ради. Ответь.

Последовало молчание, Тесак – Уилл – будто пытался решить, что делать дальше. Потом прямо посмотрел на Бенни и сказал:

– Я получил информацию из надежного источника, что Не Вин в любой момент может попросить у Соединенных Штатов существенной военной поддержки. Я не имею в виду программу помощи, которая уже действует. То, о чем ты пишешь в своих дневниках. Я говорю о масштабных поставках современного вооружения. Инструкторы, транспорт, тактическая авиация – истребители-бомбардировщики класса «Мах 2». Сторожевые корабли, минные тральщики, торпедные катера, вспомогательные суда, десантные корабли. Вашингтон намерен ответить утвердительно. Поскольку рассматривает это как прелюдию. И поскольку, в конечном счете, да, наше правительство считает этнические меньшинства проблемой. Что касается Вашингтона, Соединенные Штаты не участвовали в помощи оппозиции после конфуза с китайскими антикоммунистами.

Довольно долго Бенни не мог найти слов.

– Тогда что же вы тут делаете… – запинаясь, пробормотал он, – с точки зрения ваших людей?

– Свою часть работы, – тихо проговорил американец. – Создаем буфер между Таиландом и Пекином, привлекая на свою сторону повстанческую армию.

– Привлекая на свою сторону… и в то же время облегчая ее уничтожение.

– Полагаю, что так. Да, совершенно верно.

Тесак ухватил свое пиво и демонстративно отхлебнул. Теперь пришел черед Бенни смеяться – смеяться над ним. Мелкий человечишка, сынок малограмотного фанатика, неосознанно стремящийся сохранить верность своему отцу, Америке, кончил тем, что стал отщепенцем. Он сотрудничал с Линтоном, сражаясь во имя верности и храбрости, но при этом намерен следовать политике Америки до последнего.

– А Линтон в курсе?

– Я пытался предупредить его.

– Нет больше никаких причин скрывать карты, Тесак!

– Дело не в… Он по-прежнему ждет от нас поддержки…

Они долго сидели в потерянном молчании. Затем американец встал и подошел к столу, к фотографии Луизы, будто к спасительной благодати.

– Это правда, я был там, – тихо проговорил он.

Бенни не сразу понял, что тот имеет в виду первый конкурс «Мисс Бирма», о котором Бенни упоминал в своих дневниках.

– Я хотел только посмотреть на девушек… Но было в ней что-то такое… – Американец покраснел, но когда продолжил, в словах его звучала скорее боль, чем смущение. – Ты ошибаешься, считая, что это я предложил ее Линтону. Что я вложил в его голову мысль жениться на любовнице Не Вина… Я бы никогда не принес ее в жертву идее.

– Понимаю. Я переборщил.

– Но ты ведь думаешь, что он женился на ней, чтобы добраться до Не Вина?

– Она никогда не была любовницей этого человека.

– Возможно, Линтон поверил слухам… Знаешь, я танцевал с ней. Несколько недель назад, в «Ориент Клаб». Она чертовски хорошо танцует.

Как же невыносимо одинок был Уильям Янг. Лишь такой же одинокий человек мог понять это.

– Ты полагаешь, он женился на моей дочери, чтобы сподручнее было осуществить заговор с целью убийства?

– Эта мысль приходила мне в голову.

– И ты его осуждаешь?

Тесак обратил на него затравленный взгляд.

– Дай-ка я тебе кое-то расскажу, – грозно наседал Бенни. – Один из вопросов, который я пытался разрешить все эти годы в своих статьях, – это имеем ли мы право на убийство. Признаюсь, я так ни к чему и не пришел. Кажется вполне очевидным, что убийство даже убийцы – это своего рода капитуляция, это значит обречь себя на такие же страдания, как жизнь в рабстве. Но имеем ли мы право просто наблюдать, как людей уничтожают, обращают в рабов? Ведь именно это делает Не Вин.

Тесак внимательно смотрел на него.

– Конечно, я понимаю, что наша борьба, – продолжал Бенни, – наша борьба, цель которой – справедливость и свобода, сейчас переживает сложный момент столкновения противоборствующих сил. Есть Линтон, но есть и его оппонент – Бо Му, который заново разжег пламя каренской революции в джунглях, пока Линтон упорно пытался «вести переговоры»… или что он там на самом деле затевал. И каждый, похоже, готов прикончить другого во имя своего представления о справедливости и свободе. Иногда такого противоречия достаточно, чтобы заставить человека – заставить меня – возжелать поскорее зачахнуть и умереть. Если мы не можем доверять друг другу, почему мы надеемся, что кто-то поверит нам? Разумеется, можно возразить, что вероломство ваших людей повело нас по этому пути недоверия. Но я не намерен вечно играть роль жертвы, Тесак. Роль бунтаря состоит и в том, чтобы найти в себе смелость говорить правду о неприятных вещах. И нельзя отрицать, что и Линтон, и Му, оба по-своему великолепны. Без них, таких несовершенных и безрассудных, свет нашей надежды полностью бы погас.

Все это время Тесак не сводил с него пристального взгляда, словно в ожидании финального откровения, которое раз и навсегда покончит со всеми вопросами про Линтона. Но когда Бенни замолчал, Тесак выглядел разочарованным. И Бенни снова стало жаль его.

– Я понятия не имею, что замышляет Линтон, – сказал он. – Но могу точно сказать, что тот, кто утверждает обратное, либо лжец, либо дурак. Линтон слишком умен, чтобы довериться кому-либо. Даже тебе. Даже моей дочери.

Напоминание о Луизе побудило Тесака взглянуть вновь на ее фотографию, а потом дальше, на фото рядом – юной невесты Кхин.

– Она очаровательна, твоя жена, – сказал он искренне.

– Если бы мою жену обвинили, что она спит с Не Вином, я был бы готов поверить, – буркнул Бенни.

Тесак испуганно обернулся к нему:

– Какие ужасные вещи ты говоришь.

– Разве? Я слишком горд, чтобы признать тот факт, что в свое время изрядно погулял. Или признать, что у меня нет права предъявлять претензии жене за то, что не хранила верность нашему браку. И я понятия не имею, как далеко заходила ее неверность. Долгое время я считал это своеобразным бунтом против меня. Воздаянием за мои похождения. Если бы она бросила меня – вот это была бы революция! Но она осталась и влачит эту жизнь без любви, в заточении, и все больше ненавидит и эту жизнь, и саму себя.

Бенни разоткровенничался гораздо больше, чем намеревался, гораздо больше – и это было понятно по недовольному взгляду Тесака, – чем собеседник желал бы услышать. И прежде чем вернуться к более безобидной теме, Бенни поспешно добавил:

– Что мне следует сделать, так это освободить ее, уехав из страны… Очень долго я чего-то ждал. Ждал, пока освободят из тюрьмы моих друзей, пока меня освободят, пока Кхин освободят от разочарования во мне, пока Бирму освободят от колониального рабства, – и все это время я мог попытаться освободиться сам… Как думаешь, сумеешь мне помочь, Тесак? Помоги мне получить документы для эмиграции. Жить в Америке будет, наверное, не так уж плохо.