Шрифт:
Закладка:
И люди, много людей. Кто-то успел удрать. Кто-то сумел завалиться под прикрытие колёс. Но большая часть так и осталась лежать на асфальте.
Кто? Кто всё это наделал? Виант повернул голову. По широкой набережной, неторопливо и с некоторой величественностью, медленно катят два броневика. Вот почему стали так хорошо видны кровавые подробности. Ходовые фары грозных машин светят вперёд, однако два прожектора с приплюснутых башен заливают палатки эвакуационного пункта потоками света. Вот кто на самом деле добавил освещения. И пушки, чёрные стволы автоматических пушек основательно засыпают 30-мм снарядами всё, что ещё имеет глупость шевелиться. На бортах обоих броневиков можно различить тройной треугольник, символ вооружённых сил Лиги свободных наций.
А как же урна? Вспыхнула в сознании запоздалая мысль. Виант опустил взгляд. Да ничего страшного. В боку зияет большая дыра, шальная пуля. Лишь только мусор раскидало. Но бояться нечего. Броневики уже миновали урну. Да и со стороны эвакуационного пункта никто более не стреляет. А где Инга? Где напарница? Ни рядом, ни поблизости её нет. Неужели? Виант ужаснулся, хрустальная сфера возможного будущего тихо взорвалась.
Возвращение в бурное настоящее получилось резким. Чудовищный грохот 30-мм пушек ещё только набирает убийственный темп. Виант дёрнулся в сторону.
– Виант!!! Надо бежать! – Инга схватила его передними лапами.
А! Ну да. В голове очень вовремя вспыхнули уроки по рукопашному бою. Виант перехватил лапы напарницы и повалил её на холодный асфальт.
– Не надо бежать! – для большей надёжности Виант навалился на Ингу сверху. – Здесь мы в полной безопасности.
Инга попыталась было взбрыкнуться. Однако Виант лишь сильней заломил ей передние лапы.
– Верь мне! – крикнул Виант.
Во второй раз, но уже в настоящем, крови не видно, зато звуки… Грохот 30-мм пушек словно молотки колотят по урне. Эхо выстрелов скачет в голове. Виант машинально зажал уши лапами. Инга тут же спихнула его в сторону, но наружу так и не выскочила.
Это быстро. Это быстро. Виант перевернулся на спину. Через просветы в художественной подставке под урну проникли отблески фар и прожекторов. Виант едва ли не физически почувствовал, как две боевые машины неторопливо и с некоторой величественностью проследовали мимо урны. Медленно, невыносимо медленно, грохот автоматических пушек пошёл на спад, пока резко не заткнулся.
Броневики разом, буквально синхронно, прекратили огонь. Сквозь звон в ушах протиснулся рокот мощных движков. Виант опустил лапы и перевернулся на живот.
– Что это было? – спросила Инга.
Мягко говоря, напарница в шоке. Если бы Виант очень вовремя не навалился на неё всем телом, то она, чего доброго, выскочила бы наружу со всеми печальными последствиями такого шага.
– С той стороны, – Виант махнул лапой, – появились два броневика. Это их тридцатимиллиметровые пушки разнесли эвакуационный пункт к чёртовой матери. А так же поубивали всех, кто имел несчастье там оказаться.
– Откуда ты знаешь? – Инга тут же насторожилась.
Проклятье, Виант ругнулся про себя. Как не старайся, как не контролируй себя, а излишняя осведомлённость, один хрен, лезет наружу. Да и трудно вести себя как Штирлиц на допросе в Гестапо, когда вокруг тебя разворачивается кровавая трагедия и, в прямом смысле, свистят 30-мм снаряды.
– Никаких вопросов! – отрезал Виант.
Вот только и остаётся тупо на корю пресекать ненужные вопросы.
– Бди по сторонам, – буркнул Виант.
Это уже входит в привычку. Вновь вспыхнула хрустальная сфера возможного будущего. Виант выбрался из-под урны. Без предварительной разведки даже страшно покидать убежище, пусть даже урна как убежище чистый символ и не более того.
Глава 21. Суровая виртуальность
Пока Виант препирался с напарницей, броневики благополучно укатили дальше по набережной. Следом строгий мужской голос отменил воздушную тревогу. На улице, в том числе и в разгромленном эвакуационном пункте, вновь загорелись фонари. В тусклом сиянии кровавое побоище предстало в новом свете. Вианта аж передёрнуло.
Если коротко, то эвакуационного пункта больше нет. Кто не успел удрать, тот навсегда остался на холодном асфальте с прострелянной головой. Трупы, трупы, кругом одни трупы. Нет даже раненых. И кровь, кровь лужами, ручьями. Армейские палатки как ни в чём не бывало стоят на прежних местах, только стены и крыши зияют огромными дырками. Ящики, столы, стулья в щепки. Не, конечно, беспорядок на эвакуационном пункте нужно было подавить, но зачем же столь радикальным образом? Неужели те, кто управляет броневиками, не люди? Или им уже стало чуждым элементарное сострадание?
Вдох, выдох, Виант тряхнул головой. Как бы ужасно не выглядел расстрелянный эвакуационный пункт, но нужно жить дальше. Как бы это цинично не звучало, но отсутствие живых только на руку. Лёгкой рысцой Виант тронулся с места. Нужно обследовать территорию на предмет ценных трофеев. Тем более он первый.
А, чёрт! Виант дёрнулся в сторону. Хрустальная сфера вокруг него звякнула всеми своими квадратиками, но уцелела. Задняя правая лапа так не вовремя угодила в кровавую лужу. Виант бросил взгляд назад. Очень похоже на то, что в этой ходке ему предстоит сполна насладиться ужасами ядерной войны. В первый раз самые горячие дни накануне рокового тринадцатого сентября тринадцатого года ему повезло провести на военной базе сперва на поверхности, а потом под землёй. Ладно, время. Лёгкое мысленное усилие, хрустальная сфера возможного будущего тихо лопнула.
– Ну, что там? – тут же насела Инга, едва Виант распахнул глаза.
Виант покосился на Ингу. Напарницу уже не удивило, что он даже не высунул наружу нос, однако уже знает, что там творится.
– Нам повезло, в живых никого не осталось, – ответил Виант.
– Что значит «повезло»? – Ингу аж затрясло от злости. – Два броневика без суда и следствия, прямо из пушек прямой наводкой, положили несколько сот людей.
Виант закатил глаза. Кто о чём, а вшивый о бане.
– С каких это пор тебя волнует судьба ботов? – огрызнулся Виант.
От столь каверзного вопроса Инга опешила и не нашла, что ответить.
– Ладно, не важно, – Виант махнул передней лапой. – Давай за мной, мы будем первыми.
– Зачем? – только и смогла выдавить из себя Инга.
– Займёмся мародёркой.
– Но это же аморально.
О, господи, Виант
