Шрифт:
Закладка:
Все смешалось — Сережин сын, Сашкин сын. Почти одногодки. Сашкина жена Женя, мать-командирша, хипповые браслетики, рваные джинсы давно выброшены, сданы в утиль, Сашкина Женя тяжело, вперевалочку ходила по тесной кухне. Уже на восьмом месяце, куда второго-то? В однокомнатной — вчетвером?
И Соня сказала:
— Саша, отдайте мне внука. На время. А то мне теперь там жутко в Малаховке одной.
Вадим смотрел на нее, сидя напротив, через стол. А Сережа быстро набрался и заплакал, вдруг вспомнив Сонину мать:
— Как она тогда про Анну Каренину? Про «топку страстей»?
— Не помню, — оборвала его Соня.
Сказала — и вышла из кухоньки в коридор. Дурацкая квартира, два на полтора, бездарно они поделили Сонину Сретенку, Сонин Луков.
Вадим вышел следом. Они стояли рядом в крохотном темном коридоре, возле трехколесного велика, предназначенного для Сашкиного сына, Сониного внука Сереженьки, он еще на нем не катается, «мой Лизочек слишком мал», велосипед на вырост.
Вадим достал сигареты и тихо спросил:
— Здесь можно курить?
— Я не знаю. — Соня пожала плечами. — Нет, лучше на лестнице. Женя на сносях, Сережа вон спит, за дверью… Я его в Малаховку заберу. Только бы отдали.
— Отдадут. Зачем тебе в Малаховку? Хватит уже. — Вадим взглянул на нее в упор. Стояли в темноте, глаза в глаза, рядом. — Забирай малого. Переезжайте ко мне.
— А ты один? — спросила Соня, не удивившись, только сильнее сжав рукой холодный, гладкий руль Сережиного велосипеда.
В двух шагах от них, на тесной кухне, старший Сережа уже рассказывал про Чернобыль, про весь этот ужас, он туда ездил, собирал материал для книги, нахватался этих проклятых рентген, второй год подряд он только об этом и говорит.
— Ты один? — повторила Соня.
— Я один, — сказал Вадим, и крупные его, чуть вывернутые, бледные, арапские, еврейские губы дрогнули в невеселой, странноватой усмешке.
— С Новым веком вас!
Какой-то подвыпивший мужичок прошел мимо Сони к подъезду бывшего Сониного сретенского дома, успев поздравить ее, по-старомодному церемонно приподняв над головой вязаную ушаночку.
— Век через год закончится, — почти машинально поправила его Соня. — С Новым годом!
Мужичок кивнул ей, и они разошлись в разные стороны. Мужичок — к дверям подъезда, Соня — к машине, в которой дремал ее муж.
Век через год… Совсем скоро.
Век завершается, наш долгий советский век, а мы-то? А с нами-то что? Век уходит, а мы — его дети. Там, в глубине этих лет, у его сердцевины, у самой сердцевины советского страшного, победного, дивного, жутковатого века, у самой сердцевины, чуть раньше, чуть позже; мы были зачаты, все мы оттуда.
Там было все: и свет, и тьма, и тепло, и радость, и горе, и счастье, и боль, наша жизнь, наша молодость, наше Точное Время. Но Время истекает.
Время истекает. Век заканчивается. А мы еще живы. Мы еще долго будем жить.
Соня открыла дверцу машины, села рядом с мужем.
Он не спал. Он сразу открыл глаза. Повернулся к ней, взглянул. Ничего ему не нужно объяснять. Все он понимает. Он смотрел на Соню исподлобья, насмешливо, спокойно, не говоря ни слова, только успев быстро взглянуть на часы.
— Поехали? Я Сереже звонил по мобильнику. Не спит до сих пор, негодяй.
— Ваденька, парню четырнадцать лет. Может он себе позволить в новогоднюю ночь…
— Может. Он там какую-то лабудень по MTV смотрит. Сашка, говорит, полчаса назад из Принстона звонил. Поздравлял нас. Едем?
— Меня долго не было, Вадим?
Он снова взглянул на часы.
— Тридцать девять минут. И десять секунд, если угодно. Все, едем, Соня. Пора.
Марина Мареева — известная писательница, один из самых успешных кинодраматургов России, автор сценариев более двадцати популярнейших художественных фильмов.
Среди них «Принцесса на бобах» (Гран-при за лучший сценарий на 1-м конкурсе киносценариев «Надежда», приз за лучший сценарий на 5-м фестивале русских фильмов во Франции «Онфлёр»), «Тоталитарный роман» (премия «Золотой Овен»), «Зависть богов», «Янтарные крылья», «Наследницы» (ТЭФИ за лучший мини-сериал), «Женский роман».
«Боги не любят счастливых людей», — утверждал Геродот. Кажется, что против любви, захлестнувшей Соню и Андре, ополчился пантеон богов всех религий. В 1983 году простое знакомство, не то что любовная связь редактора советского телевидения и журналиста западноевропейского издания, грозило множеством неприятностей обоим. У каждого — вполне устроенная жизнь. Однако всепобеждающее чувство заставляет отмести все условности, выявляя готовность идти до конца, чтобы быть рядом с тем, кто предназначен самим небом. И пусть завидуют боги!
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
