Шрифт:
Закладка:
— Как я уже сказала, я помню все, будто это было вчера.
— И вы все время были вместе, ты и Ингвар. Вы никогда не разлучались и…
— Фабиан, что ты имеешь в виду?
— Ничего. Я просто…
— Просто что? К чему ты клонишь? Я совершенно не понимаю, с чего ты это взял, но звучит так, как будто ты подозреваешь моего Ингвара!
— Нет, нет, конечно нет. Что ты! — попытался успокоить ее Фабиан. — Я просто немного запутался, потому что это не соответствует тем данным, которые у меня есть.
— Что это за данные? — Она встала и указала прямо на него. — Мы с Ингваром были в Берлине, веришь ты в это или нет.
— Хорошо, успокойся. Я просто хотел быть абсолютно уверенным.
— Я даже могу показать тебе фотографию, — она прошла мимо него к книжному шкафу и взяла одну из фотографий в рамке.
— Гертруда, в этом нет необходимости. Я тебе верю.
Она положила фотографию ему на колени.
— Здесь ты можешь увидеть все своими глазами.
— Гертруда, мне очень жаль. Я вовсе не хотел, чтобы прозвучало так, будто я тебе не верю. — Он посмотрел на фотографию, на которой Гертруда и Муландер пил кофе с штруделем, лежащим прямо на салфетке. — Я просто так удивился, что вы оказались в Берлине именно в те выходные. Это все.
— Не знаю, бывал ли ты там, но снимок сделан в кафе «Эйнштейн Штаммхаус», одном из немногих классических кафе Берлина, переживших войну.
— Да, я тоже там был, — сказал он, глядя на фотографию, которая давала Муландеру алиби, в котором он нуждался.
— Я так хорошо помню — Ингвар рассказывал мне о том, как Геббельс подарил дом своей любовнице, а потом он превратился в казино. Там можно действительно почувствовать дыхание истории. И посмотри сюда. — Она перевернула рамку, сняла заднюю крышку, вытащила фотографию и приложила указательный палец к штампу с датой — 24 августа 2007 года, которая стояла в нижнем углу фото. — Я уверена, что ты знаешь это гораздо лучше, чем я. Именно в этот день была убита Инга Дальберг.
Фабиан кивнул. Она была права. Это случилось в тот же день. Он должен быть рад и чувствовать облегчение. Возможно, все-таки в этом не был замешан его коллега. Но единственное, что он чувствовал, — разочарование. До сих пор он был убежден, что и он, и Хуго Эльвин на верном пути. Одна деталь за другой вставали на свои места, и мотив убийства был тоже понятен и логичен. Но теперь все, на чем он построил свои доводы, перестало существовать.
— И если я правильно помню, должны быть еще фотографии, — продолжила Гертруда. — Думаю, у нас где-то лежит целый альбом. Только не спрашивай, где.
— Ничего страшного, он мне не нужен.
В кармане у него завибрировал мобильный, но он не был в состоянии взять трубку. Не сейчас.
— Это твой телефон звонит?
Фабиан кивнул и достал телефон, чтобы отклонить звонок, но увидел, что это Муландер.
— Привет, я думал, ты занят на квартире Вессман, и тебя ни при каких обстоятельствах нельзя беспокоить, — сказал он, изучая фотографию в попытке найти что-то, что не соответствовало бы действительности.
— Это правда, — сказал Муландер. — Но сам я набрать вполне могу.
Это могло быть что угодно. Край волос, который был обработан в «Фотошопе», отсутствие тени или освещение, которое не соответствовало общему фону.
— Ты что-нибудь нашел?
— Можно сказать и так. Так что я предлагаю тебе бросить все, чем ты сейчас занят, и как можно скорее приехать сюда.
Все, что может поставить под вопрос твое чертово алиби, чтобы грязная правда выплыла наружу раз и навсегда.
Фабиан припарковался за белым фургоном Муландера и заглушил мотор. Радио, где он услышал голос Тувессон, которую журналисты прижали к стенке и закидали вопросами о том, почему поиски подозреваемого в убийстве педофила Ассара Сканоса велись уже целых пять дней, замолчало. Дворники остановились на середине лобового стекла — дождь, который теперь превратился в настоящий ливень, формировал на нем небольшие лужи, сливавшиеся в одну и под силой тяжести сползавшие вниз, ближе к капоту.
Во время телефонного разговора голос Муландера звучал весело и радостно. Ни малейшего намека на подозрение, может быть, он просто был в своем репертуаре — гордый и нетерпеливый, желающий быстрее похвастаться своими находками.
С другой стороны, он боялся доверять подобному. То, что Муландер позвонил именно в тот момент, когда Фабиан сидел и обсуждал его с Гертрудой в их же доме, конечно, могло быть только совпадением. Но это могло произойти и потому, что его коллега следил за всем разговором через какой-то скрытый микрофон и решил закончить их встречу, пока разговор не зашел слишком далеко.
Тогда вопрос был в том, какой у Муландера план. Что Ингвар убьет его в квартире Молли Вессман было маловероятно, хотя на это тоже не стоило закрывать глаза. Недавно там уже умер один человек, и сам Муландер отвечал за техническую часть расследования. Против этого были два его помощника, и пока они находились в квартире, он был в безопасности.
Тем не менее, он вытащил пистолет, вставил заряженный магазин и положил его в нагрудную кобуру под пиджаком. Затем в качестве дополнительной меры безопасности отправил сообщение Тувессон о том, что Муландер сделал интересную находку в квартире Вессман, и поэтому он сам находится на пути туда.
Он вышел из машины, оставив ключ в замке зажигания, и поспешил к двери подъезда. Этого расстояния, которое составляло всего пять метров, оказалось более чем достаточно, чтобы он полностью промок. Стопор удерживал дверь открытой, а снаружи перед лифтом рядом с сумкой для инструментов стояло несколько ведер с красными предупреждающими треугольниками, поэтому он стал подниматься по лестнице.
Оказавшись перед дверью квартиры, он подождал, пока вода стечет с куртки, провел рукой по волосам, поставил сотовый телефон на запись и вошел в квартиру.
Конечно, он думал о том, чтобы вообще не появляться, но пришел к выводу, что это только породит много вопросов в случае, если Муландер действительно что-то нашел.
Взять с собой Утеса или кого-то еще из команды тоже было неплохой идеей. Это, вероятно, помешало бы Муландеру осуществить свой план, если он у него имелся. Но только временно. Если коллега решил убить, то единственным выходом было либо сбежать, либо сделать так, чтобы никогда не оставаться с ним наедине.
Оставался еще один вариант — прямая конфронтация. Ссора могла произойти как сейчас, так и в любое другое время. Парадоксально, но она могла даже пойти на пользу, так как у него, до сих пор не было ни одного неопровержимого доказательства. Неудавшегося покушения было бы более чем достаточно, чтобы арестовать его и начать официальное расследование.
Поэтому лучшее, что он мог сейчас сделать, — это быть наготове и без колебаний принять командование, как только произойдет что-то необычное. А что именно необычное — теперь мог решать только сам Муландер.
