Шрифт:
Закладка:
У ЭТОГО ПОРОХА ЗАПАХ ЗАМОРСКИЙ. А У КРОВИ — НАШ
Прячу машину в переулок и быстро ссыпаюсь в подземный переход под улицей Артема. В нем многолюдно — горожане прячутся, копят решимость, чтобы выскочить на улицу и побежать по своим делам. Бабушка Люда пытается вынуть битые стекла из своего киоска — осколки все-таки залетели в подземный переход. Говорит мне с таким донецким мужеством и остатками иронии: «У нас здесь никто, кроме двери, не пострадал».
Поднимаюсь наверх. Осколки изуродовали ресторан знаменитого и, пожалуй, лучшего отеля в Донецке. Здесь всегда останавливались делегации и журналисты — и наши, и западные. Как уже поспешили написать украинские «доброжелатели» — «попали по месту, где базируются путинские пропагандисты».
На тротуаре в луже крови лежит девушка. В очень простеньком ситцевом платье — краешек подола торчит из-под тяжелой, плюшевой ресторанной портьеры, обшитой по краям золотом. Рядом — раздавленная взрывом пыльная сумочка, валяется аккумулятор телефона — скорее всего, во время прилета девушка держала мобильник в руке.
Пахнет пролитой кровью, у нее железистый запах. Немного пахнет взрывчаткой — запах у нее незнакомый, заморский. И пылью, в которую превратилась штукатурка.
Потерянный официант бродит по ресторану, хрустя битой посудой. Говорит мне, что «было очень громко», и советует:
— Вы отойдите дальше от фасада, там сверху куски стены и стекла падают…
«СТРАХА НЕТ!»
Иду к театру, до него от отеля рукой подать. Иду по сгусткам крови и валяющимся красным гвоздикам — их роняли разбегающиеся люди. Думаю, что алые гвоздики символизируют кровь, но не могу припомнить, чтобы эта кровь лилась на похоронах — не принято так у людей. Чудовища из украинских войск в очередной раз нас удивили: вместе с цветами на тротуарной плитке лежат упаковки от индивидуальных перевязочных пакетов — раненым оказывали помощь на бегу. Танк Т-34 на постаменте целит пушкой в небо, примерно в ту сторону, откуда прилетели снаряды, — из окрестностей Авдеевки, которую в последние дни ломает наша армия. И нет сомнений, что сломает. ТАМ это понимают. То, что они сделали сегодня, в республике очень хорошо запомнят и спросят.
Перед театром стоит армейский грузовик, гроб с Корсой, как положено, должны были везти на орудийном лафете. Все прощающиеся укрылись в театральном подвале. Центр города пуст, ждут повторного обстрела.
И он начался буквально через десяток минут после того, как я уехал, — на улице Гурова тяжело ранило осколками мужчину. Это украинские артиллеристы сменили позиции, но цель осталась прежней — Донецк. Город, где даже не нужно выходить из дома, чтобы попасть под обстрел.
В этот раз Украина забрала жизни пятерых горожан, среди которых один ребенок. Еще как минимум пятерых искалечила. Но чувствуется подсознательно, что эти 8 лет ада подходят к концу. Можно даже не спрашивать об этом горожан, по их лицам видно. «Страха нет!» — старый лозунг времен осады Славянска опять в ходу. Единственное отличие от 2014 года — в этих словах уже есть надежда.
СПРАВКА КП. Корса, Ольга Качура, родилась 12 мая 1970 года. Из семьи потомственных военных — в 12 поколениях.
До 2012 года служила в МВД Украины, с 2014-го в ополчении. Во время войны усыновила мальчика, а ее дочь служила в реактивном дивизионе вместе с матерью. Корса командовала этим дивизионом, базировавшимся в Горловке.
О гибели Корсы стало известно 3 августа 2022 года. Когда она возвращалась с боевых позиций в тыл, ее машину обстреляли. Говорят, за ней персонально охотились украинские диверсанты. 4 августа указом Президента РФ Ольге Качуре присвоено звание Героя России (посмертно).
С этого дня украинская артиллерия стала целенаправленно выбивать донецкие гостиницы и мотели. Впрочем, в «Донбасс-Паласе» до сих пор живут отдельные смелые люди. Стоимость номера 7 тысяч рублей в сутки, вода один час в день. Артобстрел в услуги не входит.
8 августа 2022 года
С ВЕРТОЛЕТЧИКАМИ НА ШТУРМОВКЕ ПРИШИБА
За время спецоперации коллеги подробно описали работу всех родов войск. И только вертолетчики, воины, ходящие ежедневно прямо по головам противника, остались за кадром, не попали почему-то в телевизионные сюжеты и газетные заметки. Решил исправить этот досадный пробел. Вертолетная эскадрилья базировалась в чистом поле и страшно далеко от Донецка, с другой стороны государственной границы. Почти десять часов я ехал «дорогами войны», выбрался из Донецкой области, пересек Луганскую, срезал угол по пустоватым, только что освобожденным территориям Харьковской области и уперся в дикую очередь на погранпереходе. Колонны грузовиков-зерновозов начинались еще за добрый десяток километров от границы. Не меньше было частных предпринимателей, на простеньких машинах с украинскими номерами. Впрочем, жовто-блакитные флажки у всех были заклеены скотчем. В Россию, в богатую Белгородскую область, не везли ничего, кроме зерна, зато идущие в обратном направлении легковушки скребли брюхом по остаткам асфальта. Везли «Белизну», сахар мешками — в крае настало «время консервации», газовые баллончики для бытовых плиток, косметику, детское питание и памперсы. Никто к бизнесменам не придирался, скорее наоборот — таможенники интересовались, почем брали товары и даже советовали места, где взять дешевле!
Всю долгую дорогу и часы ожидания на границе я думал о сакрально-мистической составляющей летного дела и приметах. Мне было немного зябко от предстоящего полета. Рассуждал я так: человек должен ходить по земле, когда он от нее отрывается, сразу переходит под власть каких-то высших сил. И в глазах землян у него сразу же меняется статус. Мы не понимаем до конца эти небесные силы, не знаем, чего они от нас хотят и как им понравиться, поэтому пытаемся считывать их знаки, приметы. Придумываем какие-то ритуалы и соблюдаем их.
Приметы начались сразу же. Над погранпереходом имелся железный навес, где комфортно разместился десяток местных голубей. Голуби лениво, с каким-то вызовом гадили прямо на машины во время их досмотра, вызывая негодование собравшихся. Одному из голубей этого показалось мало. Он слетел на капот и дерзко по нему прохаживался. Таможенник нехотя пытался согнать голубя ручкой досмотрового зеркальца, голубь уворачивался и даже не думал улетать. А потом мелькнула рыжая молния. Маленький няшный
