Судя по скрипу лестницы внизу – Влад решает избрать тот же путь проникновения следом за мной.

Не дожидаясь его, я спрыгиваю с подоконника внутрь и угождаю в какую-то темную лужу на полу – моя нога тут же скользит по ней, точно по льду, и я, стараясь удержать равновесие, опираюсь рукой о стену, едва успев сделать это в последний момент.

А уже в следующую секунду, подобрав ногу под себя и глянув на подошву, понимаю, что жижа на ней совсем не темная.. а бордовая.

Это кровь..

Я тут же шарахаюсь назад, но теперь скользить начинает уже вторая нога.. Стараясь подавить подкатывающий к горлу комом крик, я хаотично дергаю головой, оглядывая помещение. Мой взгляд скользит по низам, пытаясь уцепиться хоть за один кусочек чистого поля, но повсюду я вижу лишь эту бордовую вязкую жижу..

Кровь, кровь, кровь..

Ею залит почти весь пол. Я машинально дергаю рукой, чтобы приложить ее ко рту, но в последний момент замечаю, что она почему-то тоже..

– Черт!

Визжу я, и шарахаюсь от собственной руки.. резко оборачиваюсь и..

– А-а-а! Влад! Влад!!

Я задираю голову, делая несколько поспешных шагов от стены.. нет, не только пол, но и все стены измазаны чьей-то кровью, будто кто-то устроил тут настоящее побоище из жителей двух небольших городков..

Когда я вижу какую-то темную тень в дальнем углу, то не подаю ни звука скорее от глубинного шока, чем от того, что мне удается взять себя в руки. Теперь, как никогда прежде, я понимаю то идиотское выражение «не мог вымолвить и звука».

Точно все они застревают на пути к горлу, перекрытые какой-то дощечкой.

Но когда тень начинают скулить, я с каким-то больным облегчением различаю в ней внучку смотрителя..

Ее лицо белое как мел, губы дрожат, взгляд уставлен в одну точку где-то перед собой, не остановившись ни на чем конкретном.. хотя на чем в этой агонии крови можно остановиться..

Ее колени обхвачены руками и она мерно качается взад-вперед, точно больная из каких-то фильмов про психиатрические лечебницы. Качается и завывает – ну совсем как кадр из какого-то жуткого фильма, учитывая кровь повсюду.

Мой взгляд невольно скользит по кровавым следам, которые уходят в соседнюю комнату.

Одновременно боясь и в какой-то извращенной степени желая увидеть, что же все-таки здесь произошло, я уже делаю шаг вперед – точно под гипнозом, совсем, как ночью на площадке, безвольно шагая навстречу единственно сдерживающему от меня воронку барьеру – к порогу комнаты..

Как передо мной в последний момент успевает проскользнуть чей-то силуэт, заслонив собой проем.

– Стой, не надо – Влад выставляет руку вперед, но не касается меня.

Его взгляд лишь мимолетно огибает комнату, которую я из-за него не вижу, после чего дверь захлопывается прямо перед самым моим носом.

– Не надо на это смотреть – повторяет он, оставаясь стоять перед дверью, будто бы ожидая, что я вновь попытаюсь туда проникнуть.

Нет.

Я напротив делаю резкий шаг назад, сама не понимая, какого черта я вообще собиралась шагнуть в эту комнату. Неужели я бы правда это сделала?

Между тем Влад достает мобильник и вызывает полицию. Я делаю еще несколько шагов назад, потому, когда кто-то позади едва касается пальцами моего бедра – вновь вскрикиваю.

Учитывая, что в это момент Влад как раз что-то говорит офицеру полиции по телефону – может, это даже к лучшему. Одно дело, услышать о чем-то, а другое дело, когда на фоне кто-то с неподдельным страхом продолжает визжать.

Обычно, это заставляет действовать людей мобильнее, пусть сейчас я и сделала это совсем непреднамеренно.

Отскакиваю и опускаю взгляд, лишь в процессе понимая, что меня тронули пальцы внучки старика.

Только смотрит она при этом совсем не на меня – ее стеклянные глаза все еще уставлены в какую-то неизвестную точку впереди. Только теперь она открывает рот и едва слышно говорит таким тонким бесцветным голосом, словно из него разом выкачали все краски:

– На кус-ки.. он изрезан на кус-ки..

На последнем слове она истерично усмехается, вновь обвивает колени и возобновляет свое покачивание, делая для меня картину происходящего все более сюрреалистичной, будто бы она происходит не наяву, а в каком-то моем сне..

Каком-то отъявленном кошмаре.

Я делаю еще несколько шагов назад, пока не упираюсь спиной в стену. Не оборачиваюсь – боюсь увидеть, что и она измазана в крови, а значит, теперь и моя спина, которой я на нее уже облокотилась. Но если я это увижу своими глазами, думаю, я уже не смогу больше себя контролировать..

Хотя, подняв на уровень глаз кисти и увидев, как их бьет мелкая дрожь, я думаю, что уже и так потеряла какой-либо контроль над своим телом.

Но пока, хотя бы, остается сомнительный контроль над разумом.

И тут девушка вдруг резко вскакивает, точно одержимая, несется ко мне и останавливается лишь в каких-то паре дюймов. Ее лицо так близко к моему, что я чувствую жар ее дыхания:

– Картины! Всё эти проклятые картины! Сам дьявол ему их подсунул! Но его кровь и на моих руках!

Чья кровь? Кого убили?

Ее голос срывается на визг и я ошарашено вспискиваю, точно мышь, угодившая в капкан. Мне уже кажется, что эта девушка вот-вот вцепится мне когтями в лицо и издерет его в клочья, когда вдруг чья-та рука осторожно касается ее плеча.

Внучка смотрителя вздрагивает, точно очнувшись, и рассеянно оборачивается к Владу. Он смотрит на нее с глубокой печалью, и теперь уже кладет руку на плечо, не убирая:

– Как вас зовут?

Мгновение она хлопает глазами, точно совсем не она только что визжала мне в лицо, и вновь выдавливает тем поникшим бесцветным голосом, которым бормотала про «кус-ки»:

– Марианна..

– Марианна, я вызвал полицию – доверительно сообщает он – совсем скоро они приедут. Но до этого я хочу задать вам один вопрос, вы позволите это сделать?

Она как-то неопределенно дергает головой, после чего, будто остаточной волной, вздрагивает всем телом.

– Картины – говорит Влад – что случилось с картинами, Марианна? Я знаю, что их было шесть. Но к мисс Бёрнелл попали только три. Вы знаете, где остальные?

Да он точно рехнулся, если думает, что она в этом состоянии что-то скажет ему про картины. Да даже я бы не смогла сейчас ответить ничего вразумительного ни про картины, ни про дату своего рождения, спроси меня кто – хотя я даже не видела того, что, очевидно, увидела в той комнате она.

Но на мое вещее изумление девушка смотрит на него, не отрывая глаз, после чего начинает бормотать какой-то нечеловеческой скороговоркой:

– Да, их было шесть, но я услышала, как дед разговаривает по телефону с этим американцем Винсентом. Они обсуждали цену и я подумала, вот же старый дурак, как можно за такие копейки? И потом говорю – не отдавай ему, найдем на них покупателей с кошельком потолще. Дед мягкий вообще был, покладистый, никогда мне не перечил ни в чем..