- И не высовывай пока, что тебе снаружи делать?

- Как это – что делать? – не поняла я. – У меня вещи от Пелагеи не перенесены, люди за дровами для меня и всех моих поехали, и вообще – в доме есть нечего, нужно понять, чем домочадцев кормить. Дарёна вот с утра ходила кур своих кормить, яиц принесла, да овощей ещё – всё дело.

- Бабы, принесите им припасов, что ли. И вообще помогите. Раз у нас такое дело, непростое и страшное. И будем молиться.

- Бес нашего Валерьяна одолел, что ли? – спросил кто-то из задних рядов.

- Похоже на то, прости господи, - перекрестился отец Вольдемар. – Будем молиться за его душу.

А я подумала – а он вообще как, живой или мёртвый? Как считать-то? И, соответственно, что там с душой? Вдруг там одна лишь оболочка осталась? Или наоборот – вот такая душа?

Ну и сейчас я бы не отказалась от помощи кого-нибудь сверху, с горы. Они знают про этих самых тварей поболее моего, наверное, смогут рассказать, как с ними управляться?

- Расходитесь уже, что ли, - отец Вольдемар размашисто перекрестил нас всех.

Народ послушался, и понемногу принялись расходиться.

- Мать вчера сказала, что вы удалые да умелые тут подобрались, - сказал он мне. – Живо управились с разрухой и запустением.

- Жить где-то надо, а к завтра, говорят, снег будет, - вдруг брякнула я.

- Кто это говорит? – заинтересовалась Ульяна.

- Да так, слышала в толпе, - отмахнулась я.

Отец Вольдемар отправился восвояси, а Пелагея подошла и в свою очередь осмотрела нас всех.

- Ну как, переночевали?

- Отлично переночевали, все наши приключения уже утром случились, - отмахнулась я. – Ребёнку ж не скажешь, чтоб отца не слушался. Точнее, я уже попробовала, но выйдет или нет – не знаю.

- Вам бы сюда охрану какую, - сказала Пелагея, – пару мужиков, что ли. Чтоб приглядывали.

- Мне мужиков кормить нечем, - отмахнулась я.

- Да будет тебе, чем кормить, не суетись, - вступил Гаврила. – Тут, понимаешь, через седьмицу подъедут гости на свадьбу, а к нам их селить уже некуда. Взяла бы к себе в большую горницу на три дня?

Я задумалась. Значит, мил друг, тебе от меня что-то нужно, замечательно.

- На три дня, говоришь?

- На три дня, вот те крест, - закивал Гаврила. – Ну может, на четыре, если три дня гулять, а им ещё дойти досюда надо и дух с дороги перевести.

- Ладно, предположим, пять – на всякий случай, - кивнула я. – А что дашь?

Думала, он орать начнёт, но он отнёсся совершенно спокойно.

- А что ты хочешь?

- Есть у тебя в подвале картошка, её хочу. Вы там её всё одно не жалуете.

- Забирай хоть всю. Сейчас домой придём – Фомку с Алёшкой пошлю, принесут.

- Годится. И ещё пусть Алёшка с Фомкой у меня жить остаются. Будут приглядывать, чтоб ваш Валерьян нас тут в ночи не сожрал. И твои гости тоже. К тебе буду отпускать, как нужда будет. И к Пелагее на двор тоже – это понятно, что помочь надо. А спят пусть у меня на лавках.

Гаврила поморщился, но спорить не стал. Видимо, очень не хотел расталкивать своих гостей по лавкам да запечным углам в материнском доме.

А Пелагея слушала, по обыкновению – не улыбалась, но – было видно, что довольна.

Гаврила откланялся, Пелагея пошла с ним – сказала, обедом кормить нужно. У нас на кухне, как оказалось, пока суд да дело, поспел котёл щей – два вилка капусты Дарья принесла утром вместе с молоком и яйцами. И когда Алёшка с Фомкой притащили все три мои сундука, мы изловили их и усадили вместе с нами обедать.

Трезон тоже как ни в чём не бывало пришла и села за стол.

- И что же, вы больше не вернётесь в дом Пелагеи? – спросила она меня.

- Нет. Я благодарна Пелагее за гостеприимство, но жить предпочитаю своим домом.

- А… мне что делать? – она смотрела растерянно.

Нашлась красавица, что ей делать. Как сплетни про меня по деревне носить – так ничего, а тут, значит, что ей делать!

- Не представляю, - пожала я плечами. – Я не вижу в вас готовности работать, не покладая рук, и защищаться от нежити.

- Да он просто с ума сошёл, какая ещё нежить!

- Соседку Марусю спросите, она в красках расскажет, какая нежить. Она была свидетельницей. И если опасаетесь – так лучше оставайтесь там, где вы есть, пока вас и оттуда не прогнали.

Трезон только фыркнула на меня и выбежала из дома, только пятки засверкали. И подалась вниз, в сторону дома Пелагеи.

Я огляделась – ну, кажется, мы можем понемногу жить дальше. Все гости рассосались. Дуня сидела на лавке рядом с Настёной, гладила её по голове и что-то ей тихо говорила, Ульяна командовала подачей обеда, Меланья и Марьюшка знай, поворачивались. И заговорила именно Ульяна.

- Женевьева, нам бы дать знать наверх, что тут приключилось. Вдруг подскажут и помогут, всё же люди знающие.

- Вернётся капитан Плюи, я передам с ним сообщение.

- А вызвать волшебным путём не хочешь? – спросила Дуня.

- Кто бы мне объяснил, как это, - отмахнулась я.

- Это совсем просто, но нужно знать того, кого зовёшь.

Эх, а я их разве знаю?

- Потом подумаем, - сказала я. – Пока же пошли обедать.

И пошли мы обедать.

А после обеда началось.

Сначала детки отца Вольдемара принесли куль муки. Сказали – от их семьи в подарок. Потом начали таскать картошку от Гаврилы. Маруся отправила с дочками корзину овощей и крынку брусники. Ульяна принесла привет от некоего Яна – корзину свежей рыбы, сегодняшнего улова, причём корзину велели опустошить и вернуть. Я смотрела на это пиршество духа расширенными глазами, и попробовала выразить своё недоумение вслух, но мне сказали – сиди, матушка-барыня, закрой рот и радуйся.

Из лесу прибыл капитан Плюи с отрядом и моими мужиками-самогонщиками, они пригнали телегу дров. Эти дрова ещё