же помповухой Геральт сиганул через заборчик. Все три «лунохода» нещадно чадили. Оператор, стеклянным взглядом уставившись в небо, валялся по ту сторону дороги. Грудь у него была разворочена дробью. Неповрежденный пульт валялся метрах в трех, в дальней от домика колее.

«Похоже, финиш», — подумал Геральт зло.

Горячка схватки еще не отпустила его, но этот момент был уже близок.

Из-за кустов, хромая и по-прежнему держась за раненое плечо, ковылял Конрад. Ащ, тяжело дыша и так и не опустив руки в сценическом жесте, стоял одной ногой на лавке, второй на столе. Глаза у него были безумные. А из-за угла с опаской выглядывали Топтыга и еще кто-то из местных.

Только тут Геральт сообразил, что к запаху чадящих «луноходов» с некоторых пор подмешался запах горелого мяса.

Но это оказалось просто мясо — на забытом всеми мангале.

* * *

Самое смешное, что вертолеты со специально обученными живыми, а заодно с Римом и Матвеем на борту, опоздали всего на двадцать минут.

Геральт даже не успел толком промыть рану Конрада — его мягко отстранили двое медиков с чемоданчиками. «Луноходы» потушили и обнесли участок дороги перед домиком полосатой лентой на столбиках, за которой толпились любопытствующие станичники.

Геральт как-то незаметно оказался сидящим на ступеньках крылечка. Рядом сидел Ащ, немедленно наливший полстакана водки, а потом, когда подошел Конрад со свежей повязкой во всю правую руку, наливший вторично. Геральт вяло подумал, что, наверное, нужно будет какое-то его участие в происходившей перед домиком суете, но мимо пробежал Рим, обронил на бегу: «Пейте, пейте, тут есть кому работать…» — и убежал.

Они выпили, Герльт, Ащ и Конрад. Не чокаясь. Не потому, что недавно погибли люди, хотя и поэтому тоже. Просто было не до того.

Геральт подумал, что впервые в ведьмачьей карьере помимо опасных механизмов убил на задании еще и живого, который ими управлял.

Аща накрыл неизбежный нервный отходняк. А Конраду вкатили обезболивающего, и он погрузился в блаженный транс, который накрывает всех раненых после того, как им помогли и пролечили.

Вертолеты продолжали и продолжали прибывать. Ближайший сел совсем недалеко от оцепленного полосатой лентой пространства.

Зевак-станичников оттеснили вправо, за пределы видимости, а из пузатой камуфлированной туши о двух несущих винтах по очереди выпрыгивали вооруженные и снаряженные молодчики армейской наружности. Судя по всему, базе террористов осталось существовать совсем недолго.

— Отправили в ракете, — глядя на вертолет, тихо пробормотал Ащ, — меня и трех котят…

— Конечно, наливай! — ответил ему Конрад и подставил стакан.

Август 2022

Ялта

Сергей Лукьяненко, Дмитрий Байкалов

Времен двух между

Борис

Водитель трамвая был недоволен — боялся, что колесами гироскутера я перепачкаю пассажиров. Вчера и правда был дождь, но до остановки я доехал, лихо лавируя и ни разу не влетев в лужу. Да и колеса скутера, как влез в автобус, сразу обернул целлофановыми пакетами. Но водитель все равно злился, грозился высадить. Только когда я объяснил, что скутер мой работает на электричестве, и я тоже, в некотором смысле, водитель трамвая, вредный дядька смягчился. Но поправил — не водитель он, а вагоновожатый. Тогда я зашел с козыря, расстегнул ветровку и предъявил взору вагоновожатого форменную рубашку проводника Детской железной дороги. Дядька заулыбался и признал, что мы действительно коллеги. И надо бы внуков у нас покатать. Но все равно мне дядька этот не понравился. Я даже не стал ему сообщать, что через три дня у нас последний рейс, а потом закрываемся до весны. И сошел раньше — не у гостиницы «Шахтер», а на остановке «Донбасс Арена». Объеду стадион с юга, там асфальт лучше, и на плитке потрястись прикольно. Вокруг бронзового мяча три круга сделаю: Валька говорил, что примета есть: три раза крутанул — значит, завтра к доске не вызовут. Врет, наверное, вот и проверю. С уроками сегодня все равно не успеваю, смена же. Ну и мимо Колокола памяти проехать надо, батю помянуть…

Зря я это затеял, в общем. Накатался вволю, но возле Музея Войны у скутера сдох аккумулятор. Время до смены поджимало, пришлось тащить средство передвижения на себе, а оно как-никак двенадцать кило весит. На станцию «Пионерская» я прибежал весь в мыле, несколько раз по дороге чуть не загремев со ступенек. Облегченно вздохнул: у входа в зал размахивал руками Валька, давай быстрее, мол. Локомотив еще только на запасном пути, перецепляется в голову состава. Отлично, успел. Есть еще даже время забежать в кафе «Светофорчик», воткнуть скутер в зарядку, попросить тетю Машу присмотреть, отметиться у дежурного — и вот мы с Валькой уже стоим у любимого третьего вагона — оранжевого! — и проверяем билеты у входящих пассажиров. Состав трогается, Валька привычно, без бумажки, тарабанил для пассажиров про историю ДЖД, про то, что мы видим из окна, и все такое. Я шел по вагону и еще раз проверял билеты. Народу много, несколько семей с малышами, трое дядек — еле умещаются на разноцветных креслицах. Явно сели прокатиться «по приколу», детство вспомнить. Укоризненно смотрю на фляжку в руках одного из них, тот смущается, прячет в карман. За окнами проносятся ветки с уже начинающей желтеть сентябрьской листвой. Немного любуюсь на листья, иду дальше… И вижу его… Того, который в вагон не входил, но в нем едет… Безбилетника! Не врал, значит, Валька, он на самом деле существует!

Глеб

«Убил бы его, классика этого, что грозу в начале мая любит, блин!» — Глеб несся к школе перебежками, от дерева к дереву, от детского грибка к козырьку подъезда, но это никак не спасало от низвергающихся с неба холодных струй. Школьная форма все равно промокла насквозь, но Глеба заботила другая форма. Хорошо, что в химчистке форму проводника ДЖД выдали завернутой в целлофан. Иначе — совсем труба. Можно было бы грозу и переждать где-нибудь, но на сбор пионерского отряда опаздывать никак нельзя. Василькову только повод дай из себя большого командира построить, обязательно напакостит. Бывшие друзья, ставшие врагами, — страшнее обычных врагов. Это Глеб уже успел понять. А вот и двери школы.

— Куда это мы такие мокрые? — Дежурный десятиклассник поправил красную повязку на рукаве и преградил Глебу вход.

— Куда-куда, в школу, разве непонятно? — огрызнулся Глеб, предчувствуя проблемы.

— Уже пора из школы, мил человек. Прогуливал, что ли?

— Ни фига не прогуливал. У нас физра была, а я освобожденный. Я в химчистку бегал.

— А чего тогда такой грязный, недочистили? — гоготнул десятиклассник.

Глеб взглянул на себя в большое треснутое зеркало,