– Ерунда. Мы их найдем, нам просто нужно больше времени.

– У нас больше нет времени, Конати. У нас нет подозреваемых, нет места преступления, нет оружия. И честно говоря, у нас нет ресурсов на то, чтобы гоняться за преступной группировкой, влияние которой простирается гораздо дальше Рэдвуда. Агентство работает c правоохранительными органами по всему миру. У тебя есть такие контакты?

Я смотрю на него, прикусив губу. Если я не закричу, то заплачу или что похуже.

– Есть или нет?

– Нет, – через силу говорю я. – Послушайте, у меня, может, нет подозреваемого, но я смотрю на это под углом, под которым не посмотрит Агентство.

– И какой же это угол? – спрашивает он, едва не закатывая глаза. – Мальчик?

– Да.

– Господи боже, Конати! Да проснись уже!

Я подпрыгиваю от этого окрика.

– Никто не заявлял о его исчезновении. Ни его мать, ни его отец, ни дядя. Ты думаешь, одна из самых уважаемых хирургов в стране порешила своего сына и теперь надеется, что никто не узнает?

– Вы считаете, что это совсем не подозрительно: хирург оперирует Ахмеда Шабира, операция заканчивается его смертью, и по чистой случайности она оказывается соседкой женщины, которую нашли в колодце мертвой без зубов и кончиков пальцев? Это тот самый Ахмед Шабир, который проводил кампанию по ужесточению контроля над распространением наркотиков в регионе и продавливал более суровые меры наказания в стране? Что прямо указывает на связь с организованной преступностью?

– Отличная история, – говорит он, не впечатлившись. – У тебя есть доказательства?

– Не для всего, конечно, но взгляните на это.

Я открываю папку на столе и кладу перед ним стоп-кадры с камеры.

– Это снимки были сделаны на пути Джеффа Данна в Корнуолл. Вы видите на них мальчика, сэр?

Он просматривает фотографии, складка у него на лбу постепенно разглаживается.

– Или здесь, – говорю я, кладя перед ним фотографии с камеры отслеживания скорости. – Вы видите, чтобы он был в машине?

Он берет в руки фотографию и тщательно ее изучает. Я вижу, как в его глазах что-то мелькает. Сомнение?

– У нас есть шестидесятипятилетняя жертва, убийство которой несет явные признаки деятельности преступной группировки, и единственное более или менее правдоподобное обстоятельство, которое могло бы поставить ее в такую ситуацию, – это мальчик, который был на ее попечении прямо перед или во время ее похищения. Мальчик, которого полиция Корнуолла не смогла найти. Мальчик, мать которого проводила операцию, убившую Ахмеда Шабира.

У меня в горле встает ком.

– Сэр, если вы на сто процентов уверены, что мальчик поехал в Корнуолл, я отступлюсь. Если позже выяснится, что дело не в этом, я с радостью признаю свою вину, зная, что сделала все, что в моих силах, чтобы вы ко мне прислушались. Это будет на вашей совести, а не на моей. Итак, вы абсолютно уверены, что мальчик был там, где он был по словам доктора Джонс? Вы готовы поставить на это жизнь ребенка?

Долгое время он молчит, глядя на фотографию с камеры отслеживания скорости: Джефф Данн и девочка на переднем сиденье, время и дата в углу. Когда он снова поднимает на меня глаза, в его лице уже нет недоверия и возмущения.

– Хорошо, Конати. Я позвоню начальнику управления в Корнуолл и попрошу, чтобы патрульные еще раз сходили по адресу и не уходили, пока не получат визуальное подтверждение того, что мальчик там. Но завтра ты возьмешь отгул, никаких разговоров. Я позвоню, если что-то станет известно.

Он встает и идет к двери медленными, тяжелыми шагами и останавливается в дверях.

– Я очень надеюсь, что ты не ошибаешься, Конати.

Его слова висят в воздухе, даже когда он закрывает за собой дверь, и я боюсь, что в них должна была прозвучать не только грусть, но и угроза.

«Я не ошибаюсь, думаю я, когда он уходит. Я никогда в жизни не была ни в чем настолько уверена».

56

Марго

Среда, 10 апреля 2019 года, 20:04

– Проходи, – говорит Анна.

Я стою у входной двери, заглядывая мимо нее внутрь. Замечаю современную скульптуру на столике у стены и кусок темно-зеленой бархатной кушетки, который виднеется из-за угла. И это только прихожая.

И она имела наглость говорить, что у нее нет лишних денег, когда живет, окруженная всем этим роскошным барахлом?

– Я думала, тут везде камеры? – спрашиваю я и наклоняюсь, чтобы погладить ее кучерявую светлую собачку с медальоном «МИШКА» на ошейнике. Он с таким энтузиазмом машет хвостом, что хвост со стуком колотится по дверному косяку.

– Фахим сказал, что нам не нужно больше беспокоиться насчет похитителей. Входи.

Анна взвинчена. Я вижу по ее припухшим розовым глазам, что она плакала, руки у нее дрожат то ли от нетерпения, то ли от переутомления, я не знаю. Мы обе выглядим измотанными. Я неловко топчусь в прихожей, пока она закрывает за мной дверь.

– Туда.

Я снимаю ботинки и иду за ней на кухню, вдыхая богатые во всех смыслах ароматы ее дома, по дороге заглядывая в другие комнаты: обеденный стол на двенадцать человек, кабинет, обшитый деревянными панелями, – такой аккуратный, что сложно поверить, чтобы им кто-то пользовался. Ни в одной из этих комнат я не вижу камер.

Она точно говорила, что в ее доме камеры. Зачем ей было врать?

Я захожу на кухню и стою возле острова, незаметно восхищаясь поверхностями из белого мрамора. Она достает из холодильника бутылку белого вина и наполняет сначала один бокал, потом второй.

– Так что сказал Фахим?

Вино проливается, когда я произношу его имя; она ставит бутылку на стол трясущейся рукой и передает мне сухой бокал.

«Теперь я могу пить вино, думаю я про себя. Это не принесет вреда никакому ребенку».

В горле у меня появляется ком, и я пытаюсь подавить боль, принимая бокал и выдавливая из себя улыбку.

– Он позвонит сегодня вечером и скажет, куда надо будет приехать.

Я делаю глоток вина. Оно, естественно, восхитительное. Ящик такой штуки стоит, наверное, как крыло самолета.

– Почему мы не можем встретиться с ним сейчас? – спрашиваю я.

– Нужно дождаться темноты.

– Почему?

– Господи, Марго, – огрызается она. – Я не знаю. Может, лучше его спросишь? Мне известно не больше твоего.

Вот она, старая добрая Анна.

– Я не очень понимаю, зачем мне ехать с тобой. Я выполнила свою часть сделки. Ты получишь назад сына…

– Я тебя не отпущу, пока его не обниму. Ты меня привела к Шаббарам, Марго. Твой брат на них работает. Ты знаешь этих людей гораздо лучше меня. Я не поеду одна.