формирования символического образа Жетулиу Варгаса как защитника трудящихся. Что касается первого аспекта, правительство проводило в жизнь и даже упорядочило ту политику, которая осуществлялась еще с начала 1930-х гг. Законодательство в этой области черпало идеи в действовавшей в фашистской Италии «Хартии труда». Конституция 1937 г. снова ввела принцип «единого профсоюза»[133], от которого на практике никогда и не отказывались. Забастовка или локаут[134] запрещались. Декрет-закон от августа 1939 г. очертил принципы организации профсоюза, сделав его еще более зависимым от государства. Помимо этого, ранее существовавшая вертикальная структура профсоюзов была укреплена созданием региональных профсоюзных федераций и общенациональных профсоюзных конфедераций.

В июле 1940 г. был введен профсоюзный налог — базовый инструмент финансирования синдиката и его подчинения государству. Налог представлял собой обязательную ежегодную выплату, соответствовавшую сумме дневного заработка; он должен был выплачиваться каждым работником, независимо от его членства в профсоюзе. Банку Бразилии оставалось лишь взыскать этот платеж, 60 % которого предназначались самому профсоюзу, 15 % — Федерации профсоюзов, 5 % — Конфедерации профсоюзов и 20 % — Социальному фонду профсоюзов. Деньги Социального фонда часто использовались как «секретные средства» для финансирования министерств, а впоследствии — и предвыборных кампаний.

На профсоюзном налоге «взросла» фигура «pelego»[135]. Это выражение происходит от одного из значений данного слова — кусок ткани или кожи, который подстилают под седло лошади, чтобы смягчить наезднику толчки и сотрясения во время верховой езды. Идея подобного амортизатора показалась довольно удачной. «Pelego» превратился в профсоюзного лидера, который, находясь во главе профсоюза, в большей степени действует в собственных интересах и в интересах государства, чем в интересах трудящихся, т. е. при наличии трений и разногласий он выступает в качестве амортизатора. Существованию этой фигуры благоприятствовал и тот фактор, что привлекать в профсоюз большие массы трудящихся не было необходимости. Ведь выживание профсоюза было гарантировано существованием налога, количество же его членов играло в данном случае второстепенную роль.

Для решения вопросов «рабочей политики» правительство в мае 1939 г. создало органы «трудовой юстиции», прообразом которой были примирительные комиссии. Трудовое законодательство обрело систематизированный и расширенный характер с появлением в июне 1943 г. документа под названием «Консолидированные законы о труде» (КЗТ — Confederação das Leis do Trabalho, CLT).

Важную новацию ввело «Новое государство» в сфере регулирования зарплаты. В мае 1940 г. был установлен минимум заработной платы, который должен был удовлетворять базовые потребности работника. Когда этот минимум был установлен впервые, он соответствовал этим целям. Но по прошествии лет он снизился и оказался весьма далек от поставленных целей.

Многочисленные церемонии и интенсивное использование средств коммуникации «работали» на создание имиджа Жетулиу Варгаса как защитника трудящихся. Из церемоний особо выделим празднования 1 Мая, проводившиеся начиная с 1939 г. на футбольных стадионах. Во время этих мероприятий, собиравших большие массы рабочих и вообще много народа, Жетулиу начинал свои речи с обращения-заклинания: «Трудящиеся Бразилии!», а затем объявлял о какой-либо давно ожидаемой мере социального характера. В качестве инструмента сближения правительства с трудящимися постоянно использовалось радио. Министр труда выступал по радио с еженедельными лекциями, в которых он рассказывал об истории социального законодательства, представлял конкретные случаи, а иногда обращался к определенным категориям слушателей: пенсионерам, женщинам, родителям рабочих-подростков, мигрантам и т. д.

При помощи этих и других элементов и выстраивалась символическая фигура Жетулиу Варгаса как лидера и наставника всех бразильцев, особенно трудящихся, как друга и отца, который в сфере социальных отношений был аналогом главы семьи. Наставник и отец даровал блага своим людям и имел право ожидать от них в ответ преданности и поддержки. Блага не были плодом воображения. Но их большая политическая отдача проистекала не столько от материального выигрыша тех, кто их получал, сколько от успешного создания имиджа президента; этот образ обрел форму и содержание в период существования «Нового государства».

Установленный в 1937 г. режим апеллировал не только к трудящимся. Напротив, он пытался сформировать общественное мнение в свою пользу, накладывая запреты на критику и независимую информацию и разрабатывая собственное видение того исторического этапа, который переживала страна. Обеспокоенность правительства Варгаса состоянием дел в этой сфере уходила своими корнями в начальный период его правления, когда в 1931 г, возник Правительственный департамент рекламы (Departamento Oficial de Publicidade). В 1934 г. в рамках министерства юстиции был создан департамент пропаганды и распространения культуры, который действовал до декабря 1939 г., когда «Новое государство» образовало настоящее министерство пропаганды — Департамент прессы и пропаганды (ДПП — Departamento de Imprensa е Propaganda, DIP), напрямую подчиненный президенту страны. ДПП получил достаточно широкие полномочия, в сферу его деятельности входили кино, радио, театр, пресса, «социальная и политическая» литература, подготовка программы правительственного радиовещания, запрет на появление в стране «публикаций, враждебных интересам бразильцев», сотрудничество с иностранной прессой с целью воспрепятствовать распространению «информации, враждебной для репутации и культуры страны». Департамент отвечал за ежедневную трансляцию программы «Час Бразилии», которая продержалась многие годы в качестве инструмента официальной пропаганды и распространения информации о деятельности правительства.

«Новое государство» преследовало, арестовывало, пытало, высылало интеллектуалов и политиков, особенно приверженцев левых взглядов и некоторых либералов. Но оно не вело преследований, которые не имели бы на то оснований. Руководители «Нового государства» осознавали важность привлечения представителей образованной части общества на свою сторону. Члены католических общин, интегралисты авторитарной направленности, скрытые левые — все они заняли соответствующие посты и согласились принять те выгоды, которые предлагал им режим.

В своих многочисленных выступлениях и высказываниях, предназначенных для широких масс, либо на страницах таких изданий, как «Култура политика» (Cultura Política), нацеленных на более узкий круг, «Новое государство» стремилось транслировать свою версию истории страны. Рассматривая новейшую историю, оно выставляло себя как логический результат революции 1930 г. Проводилась мысль о радикальном разрыве между старой Бразилией — разъединенной, в которой господствуют латифундии и властвуют олигархии, и Бразилией, рожденной революцией. Считалось, что «Новое государство» добилось реализации революционных целей; стремясь обрести исторические корни страны, национальную интеграцию, порядок, не нарушаемый межпартийными противоречиями, оно способствовало вступлению страны в современную эпоху.

В период Первой республики государственная служба адаптировалась к клиентелизму. За редкими исключениями не существовало публичных конкурсов при приеме на работу; специалисты представляли собой замкнутую и весьма небольшую элитарную группу. «Новое государство», напротив, стремилось переформатировать систему государственного управления, превратив его в агента модернизации. Оно вознамерилось создать управленческую элиту, которая не была бы связана отношениями с различными партиями и отождествляла бы себя с теми принципами, на которых зиждился режим. Всецело преданная национальным интересам, такая элита, по замыслу режима, должна была внедрять критерии эффективности, экономии и рационализма.

Основным учреждением, ответственным за реформу государственного управления, стал Административный департамент государственной службы (Departamento Administrativo do Serviço Publico, DASP), созданный в 1938 г. в качестве органа, связанного