так же как и в случае наиболее существенных в деле обеспечения экономической или военной безопасности отраслей промышленности. В конституции было также закреплено положение о том, что в стране могут функционировать лишь те банки и страховые компании, акционерами которых являются бразильцы. Иностранным предприятиям, банкам и компаниям давался срок, который должен был быть в будущем закреплен в законе; за это время они должны были трансформироваться в национальные.

Все эти нормы затем регулировались многочисленными декрет-законами, которые отражали и давление различных групп, и отсутствие четко ориентированной линии правительства. Например, этими мерами не были затронуты объекты электроэнергетики, а в октябре 1941 г. Варгас отказался одобрить проект декрета, согласно которому банки и страховые компании должны были с августа 1946 г. превратиться в национальные компании. И даже решение государства в отношении сталелитейной промышленности (о чем речь пойдет ниже) явилось результатом не противостояния или столкновения интересов, а соглашения с правительством США.

Обстоятельства, связанные с созданием сталелитейной и нефтяной промышленности, имеют особое значение для понимания сущности политики государственных инвестиций в базовые отрасли экономики. По отношению к каждой из этих отраслей правительство действовало различным образом. История создания крупной металлургической промышленности вписана в рамки «Нового государства»; что же касается нефтяной промышленности, то ее история выходит за эти пределы и завершается уже в годы второго президентства Варгаса.

Идея создания комбината «Болта Редонда» в штате Рио-де-Жанейро была разработана в июле 1940 г.; тогда же была определена и его структура. Строительство финансировалось за счет американского займа, предоставленного Экспортно-импортным банком США, и средств бразильского правительства. Контроль над комбинатом находился в руках созданной в январе 1941 г. «Национальной металлургической компании» (Companhia siderúrgica nacional) со смешанным капиталом. Данное решение не было результатом четкой позиции правительства; еще с начального этапа «Нового государства» бюрократическая машина не выработала какой-либо единой позиции по этому вопросу. Различные группировки были согласны друг с другом только в признании необходимости расширения и диверсификации производства стали. От этого зависели развитие транспортных услуг и создание тяжелой промышленности; кроме того, импорт стали ложился все более тяжким бременем на платежный баланс, который уже долгое время был отрицательным.

Бразильский частный капитал и сам Варгас склонялись к союзу с иностранным капиталом — германским или американским. Стремление же создать промышленность, которая не подчинялась бы внешнему контролю, исходило из кругов армии. Но военные не располагали условиями, при которых они могли бы немедленно заставить принять это выработанное ими решение. Напротив, в течение всего 1939 г. превалировали соглашения бразильского правительства с американской компанией «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», и была принята программа создания такой отрасли промышленности, в которой участвовали бы вышеупомянутая американская корпорация, бразильский частный капитал и бразильское правительство. Однако, несмотря на предпринятые Варгасом и госдепартаментом США примирительные шаги, американская корпорация отвергла данную программу. С этого момента восторжествовал выбор в пользу государства.

В отличие от сталелитейной отрасли, вопрос о развитии нефтедобывающей промышленности в 1930-е гг. не стоял столь остро. Импорт нефти приобрел более широкие масштабы только после Второй мировой войны и в течение длительного времени не представлял большой проблемы для платежного баланса. Вплоть до середины 1939 г., когда была открыта нефть в штате Баия, создание нефтедобывающей промышленности сводилось всего лишь к строительству нефтеочистительных заводов. Даже после открытия нефти ее добыча была незначительной, а сомнения в отношении ее запасов сохранялись вплоть до 1950-х гг. В силу этих причин расхождения по вопросу о «нефтяной политике» были гораздо более серьезными, чем по поводу сталелитейной промышленности, и даже среди военных мнения по этому вопросу сильно разделились. Тем не менее основные инициативы в этой сфере выдвигали именно военные.

Начиная с 1935 г., ряд промышленников начал проявлять интерес к созданию нефтеочистительных заводов. Это привело к тому, что в 1936 г. компания «Стандарт», а в 1938 г. — компании «Тексако», «Атлантик рефайнинг Ко» и «Англо-Мексикан» предложили создать в Бразилии крупные нефтеочистительные предприятия. Начались дискуссии о том, какой выбор наиболее предпочтителен; участие государства в решении этой проблемы воплотилось в изданном в апреле 1938 г. декрет-законе, согласно которому индустрия по очистке импортируемой или добытой на территории Бразилии нефти подлежала национализации. Национализация означала, что вложенный в предприятие капитал, а также руководство и управление предприятиями должны оставаться в руках бразильцев. Это, однако, не было синонимом госмонополии. В том же самом декрете провозглашалось создание упомянутого выше Национального совета по нефти (НСН), в который входили лица, назначавшиеся президентом страны и представлявшие различные министерства и группы интересов. В 1938 — середине 1943 гг. в составе НСН преобладали представители тех армейских кругов, которые выступали за расширение государственного контроля над нефтяной промышленностью. Это было время, когда Советом руководил военный инженер генерал Орта Барбоза. Его попытки создать крупные государственные нефтеочистительные заводы провалились. Деятельность НСН оказалась блокирована различными группами интересов, министрами и самим Варгасом.

Политика США в отношении бразильской нефтяной промышленности отличалась от их линии по вопросу о сталелитейном производстве, поскольку США отстаивали интересы тех крупных компаний, которые традиционно контролировали нефтяную сферу. Испытывая давление с разных сторон, Орта Барбоза в середине 1943 г. подал в отставку — именно в этот период начали превалировать интересы частного капитала.

В действительности достижения «Нового государства» в области нефтедобывающей промышленности носили ограниченный характер. Но даже и в таком виде они все равно были важны с двух точек зрения. С одной стороны, политика НСН препятствовала реализации замыслов крупных иностранных компаний, хотя и сам НСН не сумел выдвинуть альтернативных предложений. С другой стороны, деятельность генерала Орты Барбозы поддержала и вдохновила те группировки, которые уже в 1950-е гг. будут требовать проведения политики, подобной той, которую проводил он сам (в конце 1930-х — начале 1940-х гг. — Примеч. пер.) и которая найдет свое успешное воплощение в создании государственной компании «Петробраз» в октябре 1953 г.

В области финансовой политики «Новое государство» стремилось оставаться на консервативных позициях, что нашло свое выражение в деятельности министра финансов Соузы Косты, которого Варгас сохранял на данном посту практически в течение всего периода своего президентства. Вместе с тем суровая необходимость потребовала применения решительных мер, которые, впрочем, всегда рассматривались как чрезвычайные. Чтобы противостоять кризисному положению, сложившемуся в сфере платежного баланса, Варгас вскоре после переворота приостановил обслуживание внешнего долга, декретировал монополию государства на продажу валюты и ввел налог на любые обменные операции. Был сохранен контроль над внешней торговлей; в области внешней задолженности было достигнуто соглашение с кредиторами, и, несмотря на сопротивление военных, опасавшихся сокращения госинвестиций по причине обслуживания долга, в 1940 г. выплаты по нему были возобновлены.

«Рабочую политику» «Нового государства» можно рассматривать в двух аспектах: как реальные инициативы и как средство