кого такое извращенное чувство юмора. Нет, вечером непременно сопру у Пашки телефон, пока он будет в душе, и почитаю, что там написано. Иначе меня просто разорвет.

Я нажала на кнопку приготовления любимого Пашкиного американо и, придав лицу серьезное выражение повернулась к столпившимся.

– Доброе утро! Павел Сергеевич сейчас занят.

– Ян, а что там у вас было? С финдиректором? – не выдержала Олеся.

– Ничего не было! – отрезала я. – Рабочие вопросы обсуждали. У вас документы на подпись? Оставляйте мне.

– Но я слышала там что-то про наручники, – не отставала Олеся.

– Наручники? Какие наручники? – я попыталась изобразить на лице недоумение. – Олесь, ты чего? С чего бы нам с финансовым директором говорить про наручники? Ты что-то путаешь!

– Нет, не путаю, я точно слышала. Наручники, и что Кольцов собирается кого-то наказать.

– Угу, новая форма наказания за плохую работу, – я попыталась говорить как можно убедительнее. – Вводится с этого дня. Олесь, ну ты сама подумай? Какие наручники? Просто, пошутил кто-то неудачно. Богдан, сказать Павлу Сергеевичу, что вы хотите с ним поговорить?

– Пожалуй, я зайду попозже, – Богдан нервно посмотрел на кабинет и ретировался.

Я выжидающе поглядела на остальных.

– У меня документы, вот, от Инги Робертовны, она просила как можно быстрее, если можно, – произнесла Ксения, протягивая мне папку.

– Хорошо, я позвоню, когда он подпишет.

– У нас счета на оплату, вот, – девушка из бухгалтерии, кажется, Таня, тоже отдала мне ворох бумаг.

– Хорошо.

Постепенно приемная опустела, остались только Пашкин зам и Олеся, явно не поверившая ни единому моему слову и жаждущая объяснений.

– Петр Васильевич, сделать вам кофе? – спросила я, ставя на поднос чашки для Павла и Цукермана.

– Нет, спасибо. Я сам потом себе сделаю, позже. Скажите Павлу Сергеевичу, что я у себя, и мне бы надо с ним поговорить.

– Конечно.

Олеся все еще торчала у моего стола.

Я зашла в кабинет. Цукерман сидел за столом с самым несчастным видом. Павел стоял рядом и говорил.

– Ром, ну, честное слово. Нельзя же быть таким доверчивым! Какой-то придурок пошутил. Это же розыгрыш на уровне пятого класса, – он повернулся ко мне. – Что?

– Кофе вот вам принесла, – я поставила поднос на стол. – Роман Аркадьевич, не расстраивайтесь. Там в приемной никто ничего не понял, я что-нибудь придумаю. Пейте кофе. И, спасибо…

– За что? – недоверчиво посмотрел на меня несчастный Цукерман.

– За то, что хотели меня спасти. Это настоящий мужской поступок.

– Вы правда так думаете? – с надеждой переспросил он меня.

– Конечно! Если бы не Павел Сергеевич, то я бы обязательно сходила с вами на свидание.

– Яна, тебе в приемную не пора? – недовольно пробурчал Пашка. – Развели тут в компании черт знает что!

Я не удостоила его взглядом, повернулась к финдиректору и ласково ему улыбнулась. Тот робко улыбнулся мне в ответ. Кажется, он начал приходить в себя. Надеюсь, Стрельцов вычислит этого придурка, и он понесет наказание. Нельзя так издеваться над чувствами других людей!

Олеся ждала меня там же, где я ее и оставила.

– Яна, ну мне ты можешь сказать? Клянусь, я никому ничего не передам. Буду молчать, как партизанка!

«Угу, ты и не передашь, – подумала я. – Двух часов не пройдет, как все в конторе будут в курсе».

– Ладно, слушай, – я включила свою фантазию. – Только никому. Это тайна!

– Ян, как ты можешь подумать! Никто не узнает! – Олеся подалась ко мне, кажется, даже подрагивая от любопытства.

– Цукерману кто-то угрожает. Помнишь, со счетов компании чуть деньги не вывели? Вот! Среди нас есть злоумышленник. И он анонимно требовал у Романа Аркадьевича, чтобы тот узнал у Кольцова пароли. Звонил по телефону, пугал, грозил похитить и применить пытки.

– С наручниками? – недоверчиво переспросила Олеся.

– Ну, я не вдавалась в подробности. Кажется, угрожал приковать его к батарее. Но Цукерман – кремень! Представляешь, я даже не ожидала, что он такой смелый.

– Цукерман?

– Ну да! Вот, пришел все Кольцову и рассказал.

– И что Кольцов?

– Обещал вычислить этого негодяя. Олесь, ты сама подумай, сколько вокруг всего творится. Убийство Нины, потом Миланы, кражи, пропажи водителей. Надо быть очень осторожной. Кто знает, кто следующий? Так что на твоем месте, я бы поменьше языком молола. Следствие вот считает, что у нас в офисе скрывается убийца.

– А кто? Кого-то подозревают?

– Этого я тебе сказать не могу, – я напустила на себя такой же вид, который был у Стрельцова утром. – Но надо быть очень внимательной. И поменьше трепаться.

– Какой ужас!

Не знаю, насколько Олеся мне поверила, но выглядела она встревоженной. Пусть уж лучше так, чем идиотские слухи с эротическим подтекстом. Может, хотя бы половину дня будет помалкивать. Впрочем, на это надежды мало.

Внезапно дверь Петра Алексеевича распахнулась так, словно ее со всей дури пнули изнутри. И мимо нас пронесся совершенно невменяемый Петр Васильевич. На крейсерской скорости он пересек всю приемную и вломился в кабинет Павла.

Мы с Олесей синхронно открыли рты.

Дальше все разворачивалось как в динамичном блокбастере. Из кабинета послышались странные возгласы. Потом в приемную выкатился Петр Васильевич, прижимая к уху телефон.

– Вызывайте пожарных! – заорал он так, что мы с Олесей подпрыгнули на месте. – Сколько там вас? Давайте, быстрее! Мы с Кольцовым уже едем!

Тут же показался Павел, на ходу натягивающий на себя пальто.

– Яна! Вызови срочно Завьялова! А, черт… Я сам! – и он бегом пустился по коридору в сторону транспортного отдела.

– Да что происходит? – спросила у меня Олеся, завороженно наблюдая за происходящим.

Петр Васильевич скрылся в своем кабинете, тут же выскочил оттуда, натягивая на себя дубленку, и побежал за Павлом.

– Что происходит? – эхом повторила я за Олесей, адресуя этот вопрос к совершенно обескураженному Цукерману, который вышел из Пашкиного кабинета и растеряно хлопал глазами, провожая взглядом Петра Васильевича.

– Склад на Луначарского горит, – тихо пробормотал он.

– Ох, ничего себе! – пискнула Олеся, и ее глаза заблестели в предвкушении сенсации.

– Что за склад? – не поняла я.

– Наш склад, – пояснила Олеся. – Мы там иногда грузы храним, пока поставщик их не заберет… Бли-и-и-ин! – внезапно вскрикнула она.

– Что? – дернулась я.

– Я же вчера вечером на Луначарского груз «Флора-Сити» загнала. Они его в обед должны были вывезти! Там же срезки на миллионы! Надо Боне сказать!

И она вылетела из приемной, чуть не сбив Павла, который как раз появился в дверях. За ним стояли уже одетые Петр Васильевич, дающий кому-то указания по телефону, и хмурый Завьялов, начальник транспортной службы.

– Яна! – гаркнул Павел, не обратив никакого внимания на пролетевшую мимо Олесю. – Я на склад! А ты – сиди здесь! И ни