Шрифт:
Закладка:
– Алло, это я, – абсолютно спокойным, тихим, бесстрастным голосом произнес Бондарев.
Слышимость была такая, словно человек находился в десяти шагах.
– Клим Владимирович, вы где?
– Да вот в поезде еду. И все бы ничего, да холодно очень.
– В каком поезде?
– В том самом, который захватили наши друзья.
– В каком вы сейчас месте?
– Прошли станцию Белый Камень, – тихо и внятно сказал Бондарев.
Клим хорошо слышал, как помощник президента отдавал кому-то распоряжения.
– Дело в том, что состав везет химическое оружие, сжиженный нервно-паралитический газ. Пока все вагоны на месте. Охрана уничтожена. Поезд, судя по всему, они погонят на Москву и двигаться будут, насколько я их уже знаю, без остановок. Арифметика несложная.
– Да, да, я все понял, – как подчиненный перед начальником говорил помощник президента. – Клим Владимирович, пока ничего не предпринимайте, мы сообщим вам о том, какое решение будет принято. Вы меня слышите?
– Прекрасно слышу. Только поторопитесь. Как мне кажется, поезд набирает ход.
Клим отключил телефон. Николай Раскупляев смотрел на странный аппарат в руках Бондарева, ничего не понимая.
– Это что?
– Телефон рыбацкий, – улыбнувшись, сказал Клим.
– А он что…
– Да, везде работает, даже под водой. Только там беда, если рот откроешь, воды нахлебаешься. А так он и под водой…
– Где такие продаются? Я себе тоже такой куплю.
– Ладно, Николай, как-нибудь, если живы останемся, я расскажу тебе по секрету, в каком магазине такие аппараты приобретают.
– А с кем, если не секрет, вы разговаривали, с военными или милицией?
– Есть у меня один человечек, в общем, неплохой мужик, иногда помогает решить сложные вопросы. И я ему за это благодарен.
Раскупляев кивал, и с губ не сходила простодушная улыбка, как у ребенка восьмилетнего.
* * *
Тем временем рация в комнате диспетчеров сортировочной уже надрывалась:
– Ответьте. Вы слышите меня! Переведите стрелки…
Машинист пассажирского поезда Москва – Архангельск в этот предновогодний день спешил, наверстывая отставание от графика. В праздники нельзя опаздывать. Люди затем и отправились в дорогу, чтобы вовремя встретить в компании родственников или друзей Новый год. Машинист не успел затормозить, семафор буквально перед самым носом его состава сменил сигнал на красный. Поезд бросило в сторону – на тупиковую ветку.
Машинист рванул тормоз, сыпанули из-под колес искры, но было поздно. Громада сложенного из силикатного кирпича здания пилорамы росла в конце рельсов, перегороженных огромными воротами. Падали с верхних полок пассажиры, визжали женщины, кричали дети, за окнами раскачивающихся, дрожащих вагонов мелькали штабеля бревен. Локомотив пассажирского состава протаранил ворота, разнес стену здания, даже не «заметив» ее, тепловоз, лишившийся рельсов, развернуло, вагоны, сминаясь, громоздились один на другой. Место катастрофы заволакивал дым, пар и поднятый в воздух снег.
Глава 19
Состав с химоружием проносился мимо места катастрофы. С замиранием сердца машинист и его помощник смотрели на разбросанные штабеля бревен. Стволы деревьев топорщились, как спички, небрежно высыпанные из коробка, горел, дымился корпус деревообработки. Фомичев пока не давал машинисту притронуться к рации, из которой летел истеричный голос диспетчера ближайшей станции:
– Ответьте! Сто сорок пятый. Почему вы на московском направлении? Ответьте, иначе мы переведем стрелки на запасной путь. Тормозите.
Фомичев вздохнул, сам взял микрофон:
– Говорит сто сорок пятый. Наш состав должен беспрепятственно проследовать на Москву.
– Кто говорит?
– Без разницы. Поезд в моих руках.
– Я перевожу стрелки на запасной путь. Тормозите.
– Вы знаете, что мы везем? Раз молчите, то знаете. Вы отдаете себе отчет в том, что произойдет, если вы попытаетесь нас задержать в своем городе? Лучше уж пропустить…
– Но я не могу взять на себя ответственность, – диспетчер уже не угрожал, он молил.
Майор выключил железнодорожную рацию. Семафор вдалеке подмигнул ему зеленым глазом.
– Все в порядке. Никто не хочет умирать.
Фомичев щелкнул тумблером рации, принадлежавшей группе «Омега», провернул ручку настройки, переключая частоту в диапазон волн, используемых ФСБ.
– Кто-нибудь слышит меня? Это говорит сто сорок пятый поезд.
Ответили тут же:
– Вас слышим.
– Свяжите меня с тем, кто руководит поисками.
– Ждите.
Буквально через десять секунд рация отозвалась уже голосом полковника Сидорова.
– Я полковник Сидоров. С кем я говорю?
– Майор Фомичев. Вам не стоит напоминать, что везет сто сорок пятый?
– Я в курсе всего. Мы отслеживаем ваше перемещение. Ваши условия? Я готов на переговоры.
– С тобой никаких переговоров. Я же говорил, что мы найдем способ пообщаться с президентом напрямую. От тебя требуется одно: обеспечить нам зеленый коридор до самой Москвы. Останавливаться я не собираюсь. Предупреждаю, весь поезд заминирован.
– Почему Москва?
– Не задавай вопросов, полковник. Обеспечивай нам зеленую улицу, распихивай встречные поезда по запасным путям. Конец связи.
* * *
Сидоров, переговорив по рации с Фомичевым, сразу почувствовал себя дурно. Закружилась голова, потемнело в глазах. Поезд находился в двадцати километрах от небольшого города. И первоначальный план – загнать состав на запасной путь, пришлось отбросить. Даже в случае, если отстранить гражданских диспетчеров и самим перевести стрелки, катастрофа обещала быть такой, что потом не сносить головы. За погибший город пришлось бы ответить.
«Только в чистом поле, – прошептал полковник Сидоров, – все, даже диверсанты, хотят жить».
– Перегородить колею грузовиком в десяти километрах до города, – кричал он в телефонную трубку, – успеете. Плевать я хотел, что у вас нет под рукой противогазов, должны быть. Перегородить…
Старый «ЗИЛ-130» выкатили на железнодорожную колею, когда состав уже показался из-за поворота. Лейтенант ближайшей военной части и двое солдат, пригнавшие машину, бежали к лесу и спешно натягивали противогазы. Под грохот поезда они попадали в снег.
Машинист тепловоза повернул ручку, сбавляя скорость. Майор Фомичев схватил его за запястье и поставил ручку на максимум, ткнул пистолет в затылок. Состав набирал скорость. Бортовой грузовик, выкрашенный в цвет хаки, стоял криво, передние колеса даже не доставали до дальнего рельса. Тепловоз на всем ходу ударил в капот. «ЗИЛ» отлетел так легко, словно был резиновым мячиком, опрокинулся и застыл вверх колесами. Поезд со свистом, поднимая снежную пыль, промчался через переезд.
Когда машинист, поняв, что уцелел, открыл глаза, то увидел перед собой треснувшее лобовое стекло, по которому как бешеные метались щетки стеклоочистителей. Он снял ладонь с ручки хода и перекрестился.
– …Я же предупреждал, нам должна быть предоставлена зеленая улица до самой Москвы, – спокойно говорил в рацию майор, – а ты не хочешь этого, полковник. Для убедительности придется мне взорвать один
