Горал застыл, потеряв дар речи. Он молчал несколько минут. И за это время у меня появилась надежда, потому что змей озадаченно почесал в затылке и тоже успокоился, удивленно глядя на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да как ты смеешь мне дерзить, маленькая дрянь? – глухо прорычал Горал, и стены спальни мелко затряслись от его рыка. – Ты думаешь, что сможешь меня провести? Меня! – он упал на меня и подмял под себя. – Где Азар? Говори, где он прячется! Кто ему помогает? Сколько вас в оппозиции против меня? Это всё Доля придумала? Да? Это она? – он одной рукой захватил обе мои руки и заломил их вверх, за мою голову, прижимая к постели.

Я рванулась, но тщетно. Он одной рукой держал обе мои руки с такой легкостью, словно вообще не чувствовал судорожных попыток вырваться. Второй рукой он задрал мою юбку.

– Да пошел ты к черту, псих ненормальный! – выкрикнула я, намертво сжимая колени.

Но он навалился на мой живот и крепко зажал мои ноги. Одним коленом он развел их в сторону, его бедра ввинтились между  моих бедер. Прямо перед моим лицом оказалась ухмыляющаяся морда змея, сидящего на плече Горала.

– Ты его искала в Зафеминье, да? – горячечно прошептал Горал и рванул на мне трусики. – Ты искала Азара? Он был с тобой? Целовал? Говори, что было между вами!

– Ничего не было! Отпусти меня! Отпусти! – мне удалось высвободить одну руку и я изо всех сил ударила его кулаком по спине.

Бесполезно! Он словно из железа сделан. Стальные мускулы. Я едва не разбила себе костяшки.

– А ты позови его, своего спасителя! – жадными губами Горал впился мне в шею. – Позови Азара! Ты же его любишь? Отчего же не просишь помочь? Ну, девочка, кричи: "Азар, любимый мой, помоги!"

– Изврат чёртов! Ушатай тебя, Китай! – я задрала голову вверх и так выгнула шею, пытаясь стряхнуть с себя губы дракона, что позвонки аж хрустнули и в глазах поплыли радужные мошки.

Но рот Горала присосался к моей коже намертво. Хоть бензопилой вырезай, и то не факт, что поможет. И вдруг на втором плече Горала я увидела вампира. Быть не может! Вампир – это влюблённое сердце. Он меня любит? Горал? Чёртов психованный дракон? Разве может такой жестокий человек любить? Наверное, он сам еще не понял, что любит меня. Просто мыслит другими категориями. Он и слов-то таких не знает. Приворотное зелье не вызывает любовь. Оно вызывает страсть, болезненную привязанность, даже зависимость от другого человека, но главное: покорность его воле. Это то, что задумала Доля и другие. Дракон должен был мне подчиниться, покориться, но никто не говорил о любви. Никто и помыслить не мог! Но это же я! У меня и зелья, веками проверенные работают наоборот. С таким счастьем, как у меня, хорошо с крыши прыгать – иглесиаса разобьёшься! С покорностью у дракона совсем никак. А вот любовь откуда-то появилась. Нежданчик!

И вдруг из-за спины вампира вылетела большая, размером с самого вампира оса с телом-сверлом, которое вращалось с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах. Я видела ее на уроках Доли и Недоли, и она меня поразила. Это злость на самого себя. Яростная, бешеная, не дающая спать по ночам. Раскаленным, как сковородки в аду, сверлом вгрызающаяся в мозг. Оттолкнув змея, который быстро спрятался под кровать, она набросилась на вампира, грозно жужжа.

Вампир испуганно отступил. Так вот в чем дело! Горал любит меня и сам на себя за это злится. Ему непривычно. Ему страшно. Он не умеет любить. Он не знает, как выпутаться из этой ситуации и по привычке берет силой то, что нужно брать терпением и нежностью. Что такое любовь для него? Это ерунда! Он привык идти к своей цели. Получать все, что хочет. Вот оно, спасение! Горал завозился у меня между ног, расстёгивая джинсы.

– Пей! – я протянула руку вампиру.

Он непонимающе посмотрел на меня.

– Пей мою кровь! – прошептала я одними губами.

И он понял. Ощерился, обнажая клыки, и вонзил их в вену на моем запястье. Ведь что нужно вампирам? Кровь! А что нужно влюбленным? Единение! Быть вместе. Одна кровь на двоих, одно дыхание на двоих. Как в том знаменитом стихотворении, что всё время постят в соцсетях:

Любовь и кровь неразделимы,

Любовь и кровь всегда вдвоем*

А мы с ректором похожи. Ему тоже не особо светило при рождении. Он из самого зачуханного драконьего рода, и если бы не подсуетился, то ничего бы не достиг. Как и я. И если спасти вампира от гнева, то он победит, вдоволь напившись крови. Горал сунул руку мне между ног. Туда, где сухопутные войска от ужаса давно стали влажнопутными. Мне стало так противно, так невыносимо страшно, что я заплакала, тоненько подвывая. А вампир вскочил на плечо Горала, скатился вниз на его грудь и вонзил клыки, обагренные моей кровью, ему в сердце. В этот миг  я буквально физически почувствовала, как смешивается наша с  драконом кровь. Как переплетаются алые струи и спешат по венам к сердцам: моему и Горала.

Горал вздрогнул, замер и посмотрел мне в глаза. Несколько минут мы молчали, глядя друг на друга. И вдруг я почувствовала, что главное орудие угрозы из мощной пушки превратилось в безвольный флажок, болтающийся на башенке в безветренный день. Горал скатился с меня. Опустив голову, рванул мое платье вниз, да так сильно, что ткань затрещала. Подпрыгнув, сорвал с балдахина облачко и прикрыл меня до подбородка. Отошел на несколько шагов от кровати, нервно пригладил волосы и глухо произнес:

– Прости меня!

Я молчала, судорожно всхлипывая. Горал одним прыжком оказался возле кровати, опустился на колени, бережно взял мою руку – она задрожала. Я с трудом сдержалась, чтобы не попытаться высвободиться. Он сам вздрогнул, осторожно разжал мои пальцы и поцеловал открытую ладонь.

– Прости меня! Я…. ты сама виновата… нет… я… не важно, – дракон бросился к столу, налил бокал вина и залпом выпил.

– Уходи! – он подошел к стене и погладил ее.

Стена отъехала в сторону, открывая выход из спальни. Я сползла с кровати и пошла к выходу, завернувшись в облачко, как в одеяло. Все тело сковал холодный озноб. Но едва я успела дойти до двери, он сказал:

– Стой!

Неужели передумал? Мои ноги снова задрожали. Неужели все сначала? Горал медленно подошел ко мне, плотнее завернул в облачко и поднял. Я невольно вздрогнула. Он очень осторожно обнял меня, прижав к груди и прошептал в ухо: