Еще не один раз я перечитаю это письмо Ваше.

Не охотник я напрашиваться на подарки и признаюсь тягочусь ими, когда они многоценны; но не могу утерпеть, чтобы не попросить Вас и Варвару Петровну прислать мне на память (нет, не на память-я никогда не позабуду Анну Сергеевну, а на воспоминание о ней) какую либо вещицу, бывшую в руках ее. Например, молитвенник или крестик. Сердечно порадуюсь, и буду утишаться, смотря на вещь, которую она употребляла. Я ее искренно, сердечно любил христианскою любовью и именно за то, что она учила молиться Богу своего сына, первенца…

Сделайте милость, если можно, исполните эту мою просьбу; но с тем, чтоб вещь эта была не поддельная. И да будет это известно только Вам с супругом Вашим и Варваре Петровне.

Да не покажется Вам странною такая моя просьба. И скажу Вам, что только Вам и Варваре Петровне я бы решился[189] об этом.

Нового о себе ничего не могу сказать или прибавить к тому, что Вы слышали от сына моего, кроме того, что я, вскоре по отбытии его от меня, отплыл в Камчатку, где прожил до 14 ноября, а потом поехал чрез Гижигу в Охотск, и оттуда приехал в Аян 3 апреля.

Прощайте, Господь с Вами и всеми Вам близкими по сердцу!

Варваре Петровне и Вашему Супругу прошу объявить мое искреннейшее почтете и благодарность и прошу не забывать в молитвах Ваших многогрешного Иннокентия, Архиепископа Камчатского.

24 июля 1851. Аянский Порт

Письмо 98

Милостивый Государь, Андрей Николаевич!

Сын мой Гавриил, прибывший ко мне в Аян 19 июля с своею подругою, доставил мне от Вас драгоценнейший подарок или паче благословение от Гроба Господня — четки. С должным вниманием и благоговением принял я оные и с особенною благодарности к пославшему их. Да воздаст Вам Господь за постоянно питаемую ко мне любовь Вашу.

В прошедшем письме моем я писал Вам, что одну из посланных Вами книг я получил, а другую: «Письма с Востока» еще нет. Она идет с последним транспортом, и надеемся, что она придет к отбытию нашему в Америку.

Позвольте мне обратиться к Вам с просьбою.

По прибытии моем в Аян, я, пробегая старые газеты, видел, что кто-то издал, кажется, правду Армянской церкви, по случаю писем Ваших или что-то подобное сему (справиться теперь очень трудно). Сделайте милость, прикажите купить эту книгу и прислать мне.

Недавно прочитал я в журнале окружное послание восточных патриархов, по случаю папского послания изданное. Сделайте милость, уведомьте меня, что говорили об этом наши православные, римляне и протестанты? по крайней мере, заметили ли это журналы? Это меня весьма интересует.

Николай Николаевич Муравьев просит меня об учреждении миссии на Амуре и миссионером послать туда моего сына. Обеими руками благословляю я это дело и обеими руками готов отдать на то моего сына. Но дело вот в чем: ни от графа, ни от Митрополита Никанора я не получил об этом ни слова, тогда как им писал об этом — одному от июня, а другому от июля прошлого 1850 года. Мне не столько нужно их вещественное пособие, как разрешение или позволение принять сии новозанимаемые места в мое ведение. А без этого я не смею взяться, ибо это будет преступлением против соборных правил, а я этого боюсь. Не знаю, не придет ли что на ожидаемой почте? Но едва ли. А если не получу ничего, то право не знаю, на что решиться. Хочется исполнить и просьбу Николая Николаевича (что благословляет и наш Владыка М.), и не смею. Впрочем, Вы узнаете, на что́ я решусь.

Я вполне уверен, что Вы не поскучаете прочесть следующее. Всемилостивый Господь наградил меня такою дочерью-невесткою, что лучше я и желать не могу. Слава и благодарение Ему Всеблагому! Кротка, покорна, терпелива до удивления, очень неглупа. Мужа своего любит (на что доказательство видел я сам), а между тем готова расстаться с ним на время, если служба его потребуете этого, хотя и не может без слез вспомнить об этом. И паки слава Богу! Прощайте! Господь с Вами во вся дни живота Вашего! Всем сердцем преданный Вам и любящий Вас, Ваш покорнейший слуга Иннокентий, Архиеп. Камчатский.

июля 28 дня 1831. Аянский порт.

Письмо 99

Выскопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец.

В прошлогоднем письме моем (1850 г.) я, говоря о действиях Квихпакского миссионера, между прочим, сказал, что по причине позднего прихода в Михайловский редут (место складки грузов) из Ситхи судна, по всей вероятности, ему опять не удастся сделать поездку вверх по реке Квихпаку, где его ожидают с 1847 года. И действительно, он не мог этого сделать ни осенью 1849, ни весною 1850 года. Ибо он возвратился в миссию из Михайловского редута еще позднее, чем в 1848 году, а именно, 3-го сентября. А между тем, ему предстояла крайняя необходимость заняться, во-первых, постройкою жилья для приехавших к нему работников для построения церкви, запасением для них пищи, заготовлением леса для закладки церкви и самою закладкою, пока еще не наступили морозы. Все это Господь помог им устроить и сделать. К 1—му октября устроено жилье для работников, а к 23-му приготовлено все к торжественной закладке церкви, которая и заложена того дня в честь Животворящего Креста, длиною 18, а шириною 9 аршин, при собрании всех жителей селения. К июню 1850 года здание было возведено выше окон. Зимою 1849 г. миссионер, сверх обыкновенной поездки на реку Кускоквим, в Кодмаковский редут, ездил по лежащим вниз по реке от миссии селениям, т. е. по тем же самым, мимо которых он плавает летом в Михайловский редут и обратно. Цель его сей поездки была главная та, дабы видеть, како вернии пребывают в их самых жилищах, в кругу семейств своих и между некрещенными; а с тем вместе более ознакомиться с их образом жизни, занятиями и проч. и дать им нужный и приличный наставления. Таковую поездку делал миссионер еще в первый раз и без всякого предуведомления о том жителей; а потому, приезд его в селения крайне удивлял многих. Но везде, где только он был, его принимали с большим радушием, с любовью и радостью, а из домохозяев каждый желал, чтобы миссионер остановился в его юрте; но он обыкновенно останавливался у старшин. — Миссионера особенно удивил своим приемом один старшина — старик. Он, поздоровавшись с миссионером на улице с прочими, как следует