Шрифт:
Закладка:
Гремлин-механик не обманул. Именованный поезд, который делал петлю и возвращался по пройденному маршруту, существовал. Один из корреспондентов в моём чате сообщал, что видел «Драпай-поезд», но не садился в него. И этот товарищ не называл номера, из чего можно было заключить, что все поезда, делавшие петлю, имели название «Драпай-поезд».
И в том случае служащие «Железного клубка» подговаривали пассажиров следовать в гром имитирующей станции, поэтому не было возможности судить, какие «Драпай-поезда» безопасны, а какие – нет.
Дверца, через которую я пробрался на этот чердак, была замаскирована под выступ скалы, из чего следовало, что мы, вполне вероятно, просто прошли мимо бог знает скольких потайных ходов, не заметив их. Мой навык Уход в кусты как будто должен был давать мне способность обнаруживать такие проходы; возможно, сам навык был отлажен не лучшим образом. Я отметил про себя, что нужно будет обязательно обсудить этот вопрос с Мордекаем, когда он сможет к нам вернуться.
Сомневаясь, правильно ли поступаю, я вытянул себя в соседнюю комнату и огляделся. Катя тянулась за мной следом.
– Ничего нет, – шепнул я.
Почему-то уместным показался именно шёпот. Колодцы испускали мягкий пульсирующий гул. Я знал, что они откроются только за шесть часов до крушения уровня, от чего делалось не по себе. Для такого ограничения должны были существовать причины.
– Может быть, гули на платформах для поездов, – предположила Катя, указывая на выходы. – На моей карте тое вообще ничего.
– Жутковато. Смахивает на ловушку. Оставим пока как есть. Потом глянем на станции тридцать шесть и сорок восемь, посмотрим, такая же обстановка и там или нет.
– Постойте, – окликнула меня Катя, когда я снова повернулся к дверце люка. – Я хотела бы одну секундочку поговорить с вами наедине.
Я застыл на месте.
– Да, конечно. Кстати, вы же можете свободно присылать мне частные сообщения.
– Я знаю. Но сообщения – это всегда как-то безлико. А я собиралась сказать вам что-то действительно важное.
– Да, да. – Я вдруг почувствовал себя так, как будто до меня что-то начало доходить. – Так о чём вы?
Было ясно видно, что она нервничает, настолько ясно, что её нервозность частично передалась и мне.
– Помните, я как-то сказала вам, что некоторые части моего тела, глаза и рот, например, должны оставаться органическими? Надо было сказать точнее: по крайней мере два моих глаза должны быть плотскими. Тогда я ещё удивилась: неужели это означает, что я могу иметь не только два глаза, но и больше? Я начала экспериментировать, и оказалось, что я могу сделать себе столько глаз, сколько захочу. Но вот что неприятно: меня начинает тошнить, когда у меня появляется больше двух глаз. И с остротой зрения не всё в порядке: с лишними глазами я получаю сильнейшую близорукость. Она присутствует в поле зрения именно третьего глаза, в тех участках, которые не попадают одновременно в поле зрения двух первых. Если эти участки не совпадают, то мой мозг ещё справляется. Вы решите, что на перекрывающихся участках должно быть по-другому; может быть, и должно, и я что-то делаю неправильно. Но сейчас я тренируюсь смотреть прямо на то, что находится у меня за спиной, когда я иду. Ощущение такое, как будто я смотрю два фильма сразу и не могу разделить их – даже в тех случаях, когда разница очевидна. Как правило, я держу лишние глаза закрытыми, но если случается их открыть, то через минуту или две начинается очень тяжёлая головная боль. Надеюсь, что скоро я научусь правильно делить весь объём своего зрения и не сойду с ума. Это было бы очень полезно. Но знаете, какая беда? Я чувствую себя в такие минуты… как бы сказать… меньше человеком. Я знаю, что я уже не человек. Мне нужно преодолеть эту беду. Я знаю. Но это тяжело.
– Да, это… Это дико просто, – выговорил я. – А ведь в самом деле такая способность расширять поле зрения могла бы очень помогать вам. Но почему вы скрываете эти трудности?
– Я секрета из них не делаю. – Катя в тревоге заломила руки. Она часто так делала, независимо от того, в каком размере находилась. – Когда Пончик думала, что её никто не видит, она сделала кое-что. Я поговорила об этом с Хеклой. Хекла решила, что Пончика на это настроили вы, чтобы испытать меня. Но я считаю, что у вас более рациональный взгляд, чем у Пончика, и вы бы не стали действовать таким образом. К тому же, вы ведь не знали про мой третий глаз, поэтому как бы вы могли подговорить Пончика? Пончик это проделала так, чтобы совсем никто не увидел.
– Господи, Катя, да вы какую-то ахинею несёте!
Катя достала из своего инвентаря маленькую бумажку и протянула её мне.
– В тот раз, когда вы научились управлять «Кошмарным» и уехали, мы с Пончиком отправились расчищать пути. И я видела, как Пончик достала этот листок из своего инвентаря и засунула его под рельс так, чтобы он никогда никому не попался на глаза. А я тогда как раз упражнялась с третьим глазом и увидела, что Пончик проделала. И, когда она не смотрела на меня, я вырастила новую руку, залезла под рельс и достала.
Я рассмотрел бумажку. Чёрный билетик с хорошо знакомым золотым тиснёным изображением черепа. Внутри пробежал холодок, когда появилось описание.
Купон ИПИ.
Ах, предательство. Это сладостное, нежнейшее предательство.
Если в вашем купоне хранится этот купон, и вы убиваете обходчика, чьё имя значится на его оборотной стороне, вы получаете следующие награды:
Золотой ящик дикаря.
Золотой оружейный ящик.
Золотой ящик одеяний.
Платиновый ящик авантюриста (преимущество может быть использовано не более 3 раз).
+1 к уровню игрока (преимущество может быть использовано не более 3 раз).
Я перевернул листок.
Обходчик № 4122. Карл.
– Что за бесстыдство? – вырвалось у меня. При виде моего имени на листке я ощутил пробежавший внутри холодок во второй раз. – Где она это взяла?
– ИПИ
