Видимо, разведка боем, которую позавчера провели генерал Каниц и генерал Рауш, убедили начальство, что противник если и будет нас атаковать – то здесь, в дефиле между рощей и рекой. Тут нам армию как следует не развернуть и численное преимущество не реализовать. А пушкарей наших пруссаки вряд ли сильно уважают после того, как увидели их в деле. Так что в штабе было принято решение усилить наш участок. Не очень понятна логика, зачем в узкое дефиле загонять еще три полка, но решение принято, и бригада Румянцева уже прибыла.

Сегодня днем на большом поле за рощей случилась какая-то большая заварушка. Часто стреляли ружья, несколько раз бабахнули пушки, били барабаны… А у нас тишь да гладь. Даже по тревоге подняли не всех, а только гусарские полки. Видимо, с вершины холма генералу Леонтьеву было видно, что ничего особенного не происходит, вот он и не поднимал людей в ружье почем зря. Солдатам и так было чем заняться: они восстанавливали и готовили к очередному маршу обоз. За несколько дней солдаты арьергарда генерала Панина на той стороне реки смогли нормально укрепиться, возвели валы и редуты. Вагенбург стал больше не нужен и повозки отправили обратно в свои полки. Только вот те солдаты, что собирали вагенбург вокруг переправы, – они особо не заботились о сохранности чужого имущества. Потому вернувшиеся в полки повозки требовали ремонта.

Слуга капитана метнулся в шатер доложить о моем прибытии, потом выскочил и приглашающим жестом откинул полог.

Захожу.

За небольшим походным столиком сидят сам капитан Нелидов, поручик Нироннен, молодой поручик Чижевский и вечно хмурый прапорщик Семенов. На столе – чайник, расколотая на мелкие кусочки сахарная голова и три чашки. О, и планшет мой приволокли, на который я листы вешал зимой. Он, оказывается, все это время в обозе у Мартина Карловича был. Надо же какой хозяйственный! Ничего не выбрасывает!

Капитан Нелидов оглядел меня с ног до головы и слегка язвительно бросил Нироннену:

– В каком виде у тебя люди, Мартын! Мокрые, в грязи изгвазданные… как чухонцы. Совсем их распустил!

Нироннен нахмурился и непонимающе уставился на Нелидова. Молодой Чижевский вдруг засуетился, встал и робко промямлил:

– И правда, что же это мы, Мартин Карлович!

Нелидов ухмыльнулся и ткнул пальцем в Чижевского:

– Во, видишь! Молодой, а соображает! Давай, Мартын. Иди в роту, настучи всем по рогам, пусть приведут себя в божеский вид. А то тут по холму генералов шныряет, как мышей в овине. Увидит кто из них таких чумазиков – сраму не оберешься!

– Виноват! – буркнул Нироннен и поднялся со скамейки.

Я сделал шаг в сторону, пропуская выходящих гос под офицеров.

Капитан Нелидов проводил взглядом Нироннена и Чижевского, покосился на флегматично отхлебнувшего чаю Семенова и повернулся ко мне.

– Чего замер? Рассказывай давай, – и ткнул пальцем в стоящий в сторонке планшет. – Вон, листок на рамку свою повесь и рисуй. Да так, чтобы понятно было, без всякой там зауми.

Вдох, выдох. Ну, поехали. Строго и по существу. «Дорога пряма или кривизна какая есть все то аккуратно записывать». Помню, как же.

– Роща труднопроходимая. Лиственная, с густым подлеском, буреломом из сухостоя. Почва топкая. Тут и дожди виноваты, и еще Второй Московский полк встал лагерем на восточной опушке и растоптал в хлам русло ручейка, что с поля к реке течет. Этот самый ручей сейчас берега потерял и всю рощицу затапливает. Слякоть сплошная. Звериные тропки есть, но Сила говорит – от мелкого зверя. Зайцы там всякие. Лосей да оленей в роще местные обыватели давно повыбили, потому человеку по здешним звериным тропкам пройти тяжело.

– Конечно, повыбили, – усмехнулся Нелидов. – Знаешь, как тут деревни называются?

– Мишулен, Удербален, Даункельн… – начал перечислять я, но Нелидов меня перебил:

– А еще Гросс Егерсдорф и Кляйн Егерсдорф. Большая и малая егерские деревни, если по-нашему. Вот и повывели зверя промысловики здешние. Давай дальше.

Капитану явно нравилось демонстрировать свою осведомленность. Интересно, он все это сам узнал или его только что Нироннен в курс дела ввел? У Нироннена ведь есть ундер-офицер Фомин, который знает вообще всё.

Продолжаю:

– Повдоль рощи просека узенькая, дорожка от Норкитена к этому самому Гросс Егерсдорфу. До просеки идти еще нормально, а дальше, через дорогу – мох слабый, слякоть по колено. Я еще нормально прошел, а один мой солдат несколько раз падал и замок ружейный в луже извалял.

Нелидов гоготнул:

– Можешь мне не рассказывать сказки, что, мол, после марша по грязюке ты не стрелок. Я и сам в солдатах был и в походы ходил. Давай дальше. Что там сегодня за шум был?

Ну, дальше так дальше. Продолжаю:

– Там, за деревнями, на той стороне поля, у самого Норкитенского леса конные между собой сцепились. Пруссаки заслоны наших казаков сбили, те бросились врассыпную. Тогда в основном лагере пробили тревогу и всю армию в поле вывели. Мы как раз до самой опушки дошли, все построение своими глазами видели. Наши все поле поперек перегородили в две линии, от восточной опушки до самой деревни Даункельн. И там дальше, на Зитерфельде, конные двигались.

– Как строили ордер баталии? Кто где?

– Наши? Ну с нашего края от Второго Московского линию ставили Киевский, Выборгский и Нарвский. Дальше не разглядел. За ними шли уже другой дивизии, я видел флаги Ладожского, Углицкого и Вологодского полков.

– Ясно. Правый фланг Лопухин, центр – Броун, – кивнул Нелидов. – А неприятель?

– Так это… не было особо неприятеля. Я когда на дерево залез – их конные уже обратно уходили, только хвост колонны увидел. У тех, кого видел – флаг такой… белый, с четырьмя зелеными кругами по углам и большой круг с черной птицей в центре.

Нелидов понятливо кивнул:

– Третий кирасирский из конницы генерала Шорлемера. Ясно. И что? На этом все закончилось?

– Ну да. Только пушкари, когда в середине свои орудия ставили, – гусары вперед выехали да деревеньку одну подожгли, которая чуть правее Удербалена. Видимо, пушкарям палить мешала. Небольшая такая, домов штук пять и маленькие риги.

– Кляйн Егерсдорф. Это все?

– Ну да. Я там Ерему и половину шестака оставил дальше наблюдать, а сам вернулся вам доложить. Думаю, что армия там до сих пор так и стоит. Сигнала к отбою не слышал. Желаете сами взглянуть? Могу проводить.

Нелидов задумчиво побарабанил пальцами по столу и после паузы ответил:

– Нет. Чего попусту ноги бить? Ты давай вот что сделай. Людей наблюдать оставил – это правильно. Но и сам туда иди. Люди говорят, ты бегаешь хорошо. Сиди там. Поесть с собой возьми и людей шестак. Смотри, прикидывай. Если вдруг мы пойдем в ордер баталии строиться – я за тобой пришлю кого-нибудь.

– Слушаюсь, ваше благородие!