плохо — когда тот тесно связался с Волдемортом. Она имела представление о том, чего ожидать. Думаю, мама всегда надеялась, что я смогу сбежать и приехать сюда, если понадобится. Она даже настаивала на этом. Незадолго до того, как я принял метку. Я слишком боялся того, что с ней случится, если я сбегу, но она всегда говорила, что я должен добраться сюда после. В случае его победы.

Драко снова взглянул на нее, наполовину боясь того, что может увидеть на ее лице, но в ее глазах было сочувствие.

— Как думаешь, что бы с тобой случилось? Если бы он выиграл?

Горький смех сорвался с его губ.

— Наверное, и полгода бы не протянул. Под конец он возненавидел мою семью. И очень полюбил поместье. Нет, я не думаю, что кто-то из нас прожил бы долго.

Гермиона грустно вздохнула и приложила ладонь к его груди. Он накрыл ее руку своей.

— Хотя я думал об этом месте. Как о своего рода укрытии, если бы все стало совсем плохо. Может, я бы инсценировал свою смерть и добрался сюда. Жил бы как маггл, выращивая виноград. Или обустроил бы здесь убежище. Помогал бы другой стороне… Что угодно. Но я не смог бы вынести больше пытки и убийства.

— Тебе все еще снятся кошмары? — тихо спросила она.

— Иногда.

— Мне тоже, — вздохнула Гермиона.

Он сел и повернулся к ней, обхватив ее щеку рукой.

— Мне жаль.

— Надеюсь, ты не собираешься снова извиняться передо мной. Мы это уже проходили.

— Нет, мне просто жаль, — он не отрывал от нее взгляд, и она слегка улыбнулась. В ее глазах была грусть, но также и понимание.

Драко наклонился вперед и нежно поцеловал ее, запустив руку в волосы у ее виска, а потом прильнул губами к ее шее. Задержался там, просто дыша, думая над тем, как исцеляюще всего лишь быть с ней.

Гермиона зарылась руками в его волосы, пальцами легонько погладила его шею. Он вздохнул от этой ласки и запрокинул голову, чтобы посмотреть на нее из-под полуприкрытых век. Прядь ее волос взметнулась вверх, и он захватил ее кончиками пальцев.

— Ты хоть понимаешь, какая ты красивая?

Это был почти академический вопрос. Ему было интересно, знала ли она и просто не придавала значения или действительно понятия не имела.

Она медленно улыбнулась и наклонилась, чтобы снова поцеловать его.

— Могу спросить то же самое у тебя.

Малфой усмехнулся и приподнялся, не отрываясь от ее рта, прислонился к дереву и усадил ее к себе на колени. Охотно подчинившись, Гермиона оседлала его и начала осыпать легкими, дразнящими поцелуями его подбородок и скулы. Прикусила мочку уха, заставив его вздрогнуть от удовольствия. Он провел пальцами по ее бедрам и притянул ближе, чувствуя разгорающееся жгучее желание. Скользнул рукой по ее спине к шее, прижимая к себе, пока исследовал ее рот с возрастающей интенсивностью.

Ее ладони сжались на его плечах, а Драко засунул другую руку ей под свитер, схватил ее сладкую грудь, проводя большим пальцем по тугому соску. Грейнджер застонала, прижимаясь к нему, и он резко вдохнул от ощущения невероятного трения.

— Ты ведь сказал, что мы здесь совсем одни? — прошептала она ему в губы.

— Одни-одинешеньки, — Малфой откинул голову назад к стволу дерева, когда ее рот оставил его и начал блуждать вдоль шеи.

— Хорошо.

Она пробормотала заклинание — согревающие чары — и слегка отстранилась, чтобы стянуть через голову свою кофту. Красивое кружево персикового бюстгальтера почти не скрывало розовых сосков, что ему очень понравилось. Он наклонился вперед, провел руками по ее спине и взял один из них в рот, оттягивая и лаская влажным языком через тонкую ткань. Гермиона выгнулась к нему, и он переместился к другой груди, уделяя одинаковое внимание.

Через какое-то время он отстранился, чтобы насладиться ее видом с распухшими губами и приоткрытыми веками. Потом подцепил лямку и стянул бюстгальтер с ее груди, обнажая соски. На мгновение задержал на них свой пристальный взгляд. Вспышка горячего желания пробежала по всему телу, и он наклонился вперед, снова захватывая ртом ее грудь. У Гермионы перехватило дыхание, она вцепилась в его волосы, прижимаясь к нему и выдыхая его имя. Его язык ласкал ее, и Драко поддел вторую бретельку, освобождая другую грудь, катая сосок между кончиков пальцев. Она вновь потянула его на себя, но он откинулся назад, желая в полной мере насытиться ею такой: на свежем воздухе, с запрокинутой головой и обнаженной грудью над приспущенным бюстгальтером. Он не думал, что когда-либо видел более красивое или эротичное зрелище.

Грейнджер почувствовала его внимание и наклонила голову, глядя на него сверху вниз, ее глаза потемнели от желания. Попыталась расстегнуть бюстгальтер, но он остановил ее.

— Оставь. Мне нравится так.

Ленивая улыбка появилась на ее лице, Гермиона убрала руки из-за спины и переместила их на свою грудь, приподнимая ее и дразня пальцами собственные соски под его разгоряченным взглядом.

Желание снова взорвалось в Драко, и он потянулся вперед, захватил ее губы своими, медленно приподнялся, прижимая ее к себе, и уложил Гермиону на спину. Та со вздохом устроилась и подняла свои мечтательные глаза, ловкими пальчиками расстегивая и снимая его рубашку. Затем провела ногтями по его груди, и он вздрогнул от удовольствия. Снова поднялся легкий ветерок и теплом пробежался по его голой спине.

В этот момент Драко не хотел ничего больше, только видеть ее всю, обнаженную, на своем поле. Пальцы тут же потянулись к ее поясу, и Грейнджер начала помогать ему, стягивая с себя узкие брюки и красивые трусики, пока он избавлялся от остальной части своей одежды, лихорадочно сбрасывая брюки и боксеры.

Как только они оказались без одежды, он провел руками по ее золотистой коже и нежным изгибам, а потом зубами по атласу ее плеча. Гермиона всхлипнула, когда он коснулся губами ее ключицы и груди. Подушечками пальцев она изучала его спину, спускаясь к его заднице и снова поднимаясь, и эта ласка была невыносимо прекрасной.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — прошептал Драко, оставляя поцелуи на ее животе.

Почувствовал, как она вздрогнула в ответ, и, взглянув вверх, увидел ее покрасневшие щеки, приоткрытые губы и горячий пристальный взгляд.

Это зрелище подействовало на него как искра для сухого хвороста, и он без промедления прильнул языком к ее промежности, облизывая и кружа там, пока ее стоны не превратились в крики. Он был так поглощен ею — вкусом и мягкостью ее плоти, ее извивающимися движениями — и почти не заметил,