Шрифт:
Закладка:
Фаэс растерянно протер повлажневшее лицо.
– Не может быть…
– Ну почему же? Его величество был настолько убедителен, что понять его превратно было невозможно. Такой хороший маг… такая огромная сила… кстати, ты в курсе, что ему доступна магия смерти?
Эрдал нахмурился.
– Конечно. Это – оборотная сторона магии разума.
– А я вот об этом не подозревал. Даже странно, что церковь допустила существование столь неоднозначного дара. Ведь, по сути, какая-то его часть очень близка к дару некромантов.
– Его обучает сам ал-тар, – проворчал Фаэс, насупливаясь еще больше. – И господин Георс, естественно, в курсе, что за дар открылся у короля. Он наблюдает за ним. Помогает контролировать и позволяет овладеть им так, как положено настоящему магу разума. Поэтому тебе нечего беспокоиться: на «темную» сторону его величество никогда не перейдет. Церковь этого не допустит.
Я зловеще улыбнулась.
– Ни минуты в этом не сомневался. Просто понять не могу, зачем же тогда его величество использовал свой дар против меня?
– Гай, что ты такое говоришь?! – неподдельно отшатнулся Фаэс, уставившись на меня расширенными глазами.
– Правду, – прошептала я, чувствуя, как накатывает изнутри знакомая волна едкой горечи. – Ту самую правду, которую ты никак не хочешь понять.
– Он не мог так поступить… он не знал…
– Чего именно, Фаэс? – устало отвернулась я. – О том, что Ишта Равнины – это Гайдэ? О том, что магия смерти для нее опасна? Или о том, кто скрывается под маской Фантома? Спешу тебя огорчить – у тебя устаревшие сведения, и его величество еще на тот момент сумел доподлинно выяснить, что же я такое. Он один из немногих, кто точно знает, кто для меня Гайдэ, и что ее боль – это и моя боль тоже. Но это не помешало ему уничтожить то, что было для меня важным. Поэтому – нет, Фаэс. Гайдэ ушла, и теперь из нас двоих остался только Фантом. Хотя когда-то мне казалось, что все будет ровным счетом наоборот.
Фаэс прикусил губу.
– Гайдэ не может умереть… пока ты живешь, и она тоже дышит.
– После нашей последней встречи у меня было достаточно времени, чтобы это исправить.
– Не верю! – упрямо прошептал он.
– Почему? Потому, что это кажется трудным?
– Нет! Потому что невозможно себя убить, оставаясь при этом живым! Невозможно умереть лишь наполовину! Невозможно, наконец, разрубить свою душу надвое, как это пытаешься сделать ты!
Я невесело хмыкнула.
– Очень даже возможно. Дело лишь в правильной мотивации. Ты ведь сам понимаешь: раненого зверя лучше добить сразу, чтобы не мучился. Разбившуюся на скалах антилопу нет смысла поднимать на ноги. От нее ничего не осталось, кроме воспоминаний. Так что считай, это был акт милосердия.
Фаэс вздрогнул снова, а потом с неожиданной болью посмотрел. И на меня, и на мрачную Тень, которая молчаливым призраком повисла у меня за спиной, незаметно забирая лишние эмоции. Правильно подметил змеящиеся под своими ногами дорожки свежего инея, бесшумно запрыгнувшего на ближайший валун Лина, недвусмысленно оскалившего зубы и загородившего меня собой. Потом увидел что-то новое в моих глазах, в которых застывал сейчас тот же лед, что и на его пыльных коленках, и обреченно опустил голову.
– Не делай этого… пожалуйста, остановись… не убивай хотя бы то, что еще осталось!
– Ничего не осталось, Фаэс, – прошептала я, наполовину слившись с братом. – Совсем ничего. Только пепел. И Тень. Прости, но, боюсь, ты безнадежно опоздал.
– Все равно – не верю!
– А ты упрямый, – грустно улыбнулась я, чувствуя приятный холодок в груди. – Наверное, у меня уже не получится тебе переубедить? Тогда считай, что Гайдэ просто уснула – крепко, надолго и там, где ее никто не сумеет потревожить. Знаешь, как в сказке: «…где-то там, во мгле печальной, гроб качается хрустальный»… Правда, та история кончается хорошо, однако жизнь редко бывает похожей на сказку. Не всех спящих красавиц находят благородные принцы. Так что не вороши прошлое, друг мой. Поверь, так будет лучше для всех.
Эрдал вдруг резко вскинулся, уставившись на меня в какой-то отчаянной надежде.
– А если я скажу, что король на самом деле НЕ ЗНАЛ о тебе? Если скажу, что он тоже ошибся, ты поверишь?!
Я медленно покачала головой.
– Но это так! Он действительно сумел узнать лишь то, что Гайдэ – новая Ишта! Сумел понять, что она – не твоя сестра! Он узнал о том, что вы с ней связаны, но…
Я нахмурилась.
– Остановись, Фаэс, – и Тень неуловимым движением скользнула вперед, заставив его осечься. – Поверь, даже у скал есть уши. Тем более, когда рядом находятся Степь и Невирон. Так что не тревожь память умерших. Вернуть можно лишь то, что еще живо. А мертвые, к сожалению, не воскресают. И у меня было достаточно времени, чтобы плотно закрыть эту дверь.
– Значит, вот как? – внезапно опустил плечи Фаэс и как-то разом осунулся. – Выходит, ты уже все для себя решил?
Я кивнула.
– А как же Союз?
– Доберемся до Пирамид, почистим Невирон, и все – никакого Союза больше не будет. Мне, наконец, станет спокойно, и я смогу уйти в тень, как делали все прежние Хозяева. Ведь для того, чтобы выполнять свою работу, необязательно постоянно пребывать на одном месте. Найду, куда пристроиться. Может, вообще, в Скарон-Оле останусь. Посмотрим.
– Тебе все еще больно, – печально посмотрел эрдал, сжимая бесполезный амулет. – Ты давишь в себе эту боль, но от нее даже Тень не может избавить тебя до конца.
– Ничего, – спокойно отозвалась я. – Время лечит любые раны. Когда-нибудь эта тоже заживет, и мне уже не понадобится помощь брата. А там, может, и Гайдэ захочет вернуться. Кто знает, как повернется жизнь?
– Значит, ты оказываешься? – старый эрдал невесело указал на амулет.
Я снова кивнула.
– Мне он больше не нужен.
– Жаль, – прошептал эрдал, безнадежно уронив руку и как-то сразу сгорбившись. – Айдова бездна… если бы ты знал, как мне жаль, что так вышло!
– Прости, Фаэс. Но ты выбрал неудачную тему для разговора, – я отвернулась и, обняв тихо ворчащего Лина за шею, шагнула назад. – Пойдем, мой хороший.
Больше нас никто не останавливал. И больше Фаэс не пытался ни на чем настаивать. Он просто стоял, бессильно уронив руки, и с тоской смотрел на то, как я ухожу. Но у меня не было никакого желания продолжать этот тягостный разговор. И не было никакого желания снова возвращаться к утраченному прошлому. Зачем? Гораздо важнее настоящее, в котором меня еще окружали
