знаете жизни, если до сих пор верите в дружбу, — невесело рассмеялся Фонарщик. — Знаете, как оно бывает? Сегодня — закадычные друзья, завтра — враги. От любви до ненависти один шаг, а уж настоящая дружба в наше время — ещё более редкий фрукт, нежели истинная любовь.

— Верно, верно говоришь, — подхватил Дворник. — Миром правят тщеславие и корысть, так было и будет всегда. Люди дружат до тех пор, пока им это выгодно, а чуть что — и разошлись как в море корабли. Какими бы святыми ни были идеалы — непременно найдётся что-то, что их перевесит.

— От твоих слов веет декадансом и нигилизмом, — хмуро пробурчал Фотограф. — Хватит заговаривать девочке зубы! Чего доброго, она решит, что жизнь — боль, всё тлен, и вообще, на этом свете нет ничего кроме тьмы. А ты, старина, — он укоризненно посмотрел на Фонарщика, — какая муха тебя укусила? Ты ведь даришь людям свет, и делаешь это безвозмездно, ничего не ожидая взамен! Я ведь знаю, ты не такой! Зачем ты кривишь душой и повторяешь, как попугай, то, во что сам не веришь?

Фонарщик обиженно насупился.

— Может, и верю. А, может, и нет. И вообще, не ваше это дело.

— Послушайте, господа, — вмешалась Рита. — Прошу вас, расскажите мне всё что знаете! Тео — мой друг. Я должна ему помочь. И в исчезновении Максимилиана он не виноват! — яростно добавила она.

— Да мы, деточка, ничего особо и не знаем, — помявшись, признался Дворник и протянул ей вынутую из-за пазухи вчетверо сложенную газету, изрядно мятую и к тому же грязную. — Вот, глядите, что про это дело пишут.

Рита пробежала глазами коротенькую заметку: ни фотографий, ни иллюстраций, только пара абзацев скупого на эмоции текста, рождённого в отчаянных творческих потугах бесталанным писакой-газетчиком.

Газета сообщала, что Теодора арестовали в подземке, аккурат под Дворцовой площадью, быстренько состряпали обвинение, повесив на него исчезновение Его Светлости Максимилиана, и поместили в западное крыло Инженерного замка, переоборудованное для временного содержания лиц, обвинённых в особо тяжких преступлениях.

Инженерный замок... Её пробрала невольная дрожь.

Тео как-то упоминал об этом месте.

— Волгры, — вспомнила Рита.

Пока она читала газету, Фонарщик успел зажечь ещё три фонаря. Они отошли уже довольно далеко.

— А правда, что Инженерный замок охраняют чудовища? — спросила она, возвращая газету.

— Замок-то? — Дворник на секунду задумался. — А сами-то вы как думаете, барышня?

Рита неопределённо пожала плечами.

— Охраняют, не сомневайтесь, — подтвердил Фотограф. — Как-то раз я снимал городской праздник. И оказался неподалеку от тех мест. Вот этими руками снимал, вот на эту самую камеру. А когда проявил плёнки, обнаружил, что на крыше — огромная туша, и хвост свисает аж до самой земли, а пасть — как у крокодила, причём каждый зуб — что моя нога!.. Теперь я это проклятое место обхожу за тридевять земель.

— Волгры обосновались там не так уж и давно. С полтора века назад, не больше.

— Меньше, — поправил Фонарщик, зажигая очередной фонарь.

— Да. Меньше. К счастью, город их не интересует. Не знаю, как именно они привязаны к Замку, но они никогда не покидают пределы замкового острова. Как будто их удерживает невидимая привязь — как бы то ни было, воду они пересечь не могут.

— И слава Богу! — с чувство воскликнул Дворник. — не хватало ещё, чтоб эти исчадия ада над всем городом летали! Нам грифонов-то во-от так хватает. Каждое новолуние устраивают свои дикие оргии.

— Понятно... — Рита готова была разрыдаться от собственного бессилия. Одно лишь её удерживало, чтобы окончательно не расклеится: понимание, что Тео сейчас гораздо хуже, чем ей. — Значит, в замок так просто не попасть...

Рита зашагала по улице, отбрасывая с полдюжины теней в разные стороны: по мере того, как она приближалась к очередному фонарю, одна из теней вытягивалась и блекла, зато на её месте появлялась другая, совсем коротенькая, но зато чётко очерченная и контрастная. На полпути она обернулась, вспомнив, что не попрощалась, но терять время и возвращаться не хотелось, к тому же, Фонарщик и его приятели были так увлечены своей беседой, что, похоже, даже не заметили её отсутствия.

Вот и хорошо. Теперь им будет о чём судачить помимо странных слухов о наследнике.

А если с Максом и вправду что-нибудь случилось в подземке?..

Ясно одно: в одиночку ей не справиться. Нужно попросить помощи. И чем скорее, тем лучше.

Как там это делается? Глубоко вздохнув и зажмурившись, Рита постаралась воссоздать в воображении Академию Художеств, представив её в мельчайших подробностях: запах масляной краски, мелкодисперсная пыль от шлифовки камня — извечная спутница скульпторов, деревянные мольберты, сваленные в кучу в углу двора, падающие с неба крупинки Вдохновения...

— Мадмуазель студентка?

Рита так и шагнула вперёд, с плотно зажмуренными глазами, почти сразу врезавшись во что-то мягкое и тёплое.

Сфинкс стоял у парадного входа, взволнованно размахивая хвостом.

— Простите... — Рита оторопело охнула и попятилась. — Я тут... честно говоря, я как раз к вам.

— О великие Музы! Я уж грешным делом думал, что ты сгинула в метро, — без предисловий заявил Сфинкс. — Вы же были вместе с Тео, так? Его схватили, а тебя — нет.

— Он успел открыть Врата в мой мир, — наспех объяснила Рита. — А вот Максимилиан... Судя по всему, он всё ещё в метро.

— Наследник тоже был с вами? — слегка удивился Сфинкс. — Вот оно что! А я уж думал, это досужие сплетни...

— Он же не сможет сам выбраться оттуда?

— Не сможет, — хозяин Академии согласно кивнул. — Только мне не разорваться пополам, — он вдруг громко свистнул — и на ступенях в одночасье стало тесно от его соплеменников. Рыжие, пегие и чёрные, они будто бы материализовались из воздуха. Хотя, скорее всего, так оно и было.

Сфинкс открыл рот — но Рита не поняла ни слова. Зато другие Сфинксы его прекрасно поняли, ибо покладисто кивнули, взмахнув хвостами, и, не теряя времени, бросились исполнять приказ.

— А мы с тобой пойдём выручать твоего Тео, — сказал Сфинкс уже на человеческом языке.

— Он не мой, — устало вставила Рита.

— Предупреждаю, это будет непросто. Инженерный замок — одно из немногих мест в Санкт-Петрограде, откуда нельзя открыть Врата. А ещё там