ревущим потоком, сносящим все на своем пути.

Я видел, как сотни тварей в одно мгновение разлетелись на куски, тени проломили их орду, пройдя раскаленным тараном сквозь черное масло. На второй секунде тени с визгом, граничащим с ультразвуком, ворвались в ворота. Образовался затор от столкнувшихся в узком проходе армий. На третьей секунде тени разметали жалкие потуги тварей к сопротивлению и рванули наружу, оставляя за собой лишь обрывки тел.

Тени сплошным потоком, больше напоминающим лезвие бритвы, проносились мимо моего лица. Мельтешение безглазых лиц сливалось в один сплошной росчерк. Тени не трогали никого, кроме тварей.

И в центре этого бушующего визжащего потока стояли две улыбающихся фигуры. Стояли, неотрывно глядя друг на друга.

— Силен, — наконец произнес Архитектор довольным голосом. — Так даже лучше.

А затем я даже не понял, что произошло, потому что план был не такой. Темная фигура Архитектора как-то расплылась черной кляксой и в следующее мгновение они с Хоупом уже сцепились.

Это не было похоже на бой. Больше походило на то, что лунатик сражается с антропоморфной смолой, которая пытается облепить его целиком.

— Хоуп, — бросился я на выручку.

Но тело слушалось с трудом. И даже когда я попытался приблизиться, тени начали атаковать меня, сбивая с ног и снося в своем потоке дальше от лунатика.

— Хоуп, твоего кошмара, пусти.

— Хороший план, да, — улыбался он, так и не вытащив руки из карманов.

— Это не по плану.

Архитектор должен был захватить мое тело. Я Деморо с аномальным источником и связью с миром грез. Я сосуд. Я живу в долг.

Но лунатик просто продолжал улыбаться, пока Архитектор поглощал его тело. Я все же сумел прорваться сквозь бесконечный поток теней. Выбрался, бросился на помощь, но в этот момент лицо лунатика пошло рябью и расплылось в хищном нечеловеческом оскале.

— Опоздал, — произнес Архитектор губами моего друга. — Из тебя вышел хороший слуга, но больше ты мне не нужен.

Он вытащил руку и протянул ее в мою сторону. Волна силы обдала тело так, что мой аномальный источник чуть было не потух. Это была не атака, а простое намерение. Которое прошло сквозь завесу Ская и накинутый сон. Просто желание, способное вызвать разрыв сердца у не самого слабого из ловцов.

Что может остановить это чудовище? Эгрегор кошмара? Архангел мог бы, но его сейчас нет с нами.

Я вздохнул, наконец осознав реальность. Выбора нет. Хоуп все решил за меня.

В следующее мгновение на его вытянутой руке проявилась маленькая белая мышь полевка. Появилась и укусила хозяина за палец. От острой боли тело лунатика дернулось, кожа побледнела, а глаза моментально стали красными.

Оскал сошел на нет и я вновь увидел лицо своего друга.

— Лаэр, — улыбнулся он. — Извини, но теперь тебе придется расплачиваться по моим долгам. Теперь ты должен стрелу моей госпоже.

— Хоуп, — все, что смог выдавить я из себя.

— Ты же сам говорил, что мое имя значит…

Он не договорил, потому что его взгляд снова потемнел, бледность исчезла, а лицо исказила гримаса ненависти. Архитектор преодолел секундную слабость и вернул контроль над своим новым сосудом.

Но это уже не было важно, потому что Хоуп все сделал. Лунатик, заключивший безусловный договор со сновидением одиночества, получивший поцелуй от госпожи, попросил в долг одну стрелу.

И он ее получил.

Что может победить эгрегор кошмара? Другой эгрегор. Например, эгрегор одиночества.

Архитектор вновь поднял руку, намереваясь убить меня, но Джуши уже одолжили стрелу. И в этот миг она упала с неба. Стрела, преодолевшая половину континента, пронзила сердце лунатика, выйдя окровавленным наконечником из груди.

Тело Архитектора дернулось, заваливаясь вперед. Из его рта потекла черная бурлящая скверна. Он поднял на меня взгляд, наполненный злобой и незамутненной ненавистью. А затем…

— Сейчас, — крикнул я и бросился вперед.

Архитектор понял, что попался и попытался уйти. Его сил теперь хватало, чтобы стереть все человечество, утопить его в вечном кошмаре, но для этого ему надо было просто сохранить свой сосуд. На худой конец — бросить его и вырваться самому.

И чтобы этого не случилось, я прыгнул вперед, сбивая тварь с ног и валя его на землю. Тощее тело Хоупа стало невероятно сильным. И несмотря на смертельную рану в груди, он был способен сопротивляться.

Я придавил ублюдка к земле, навалился сверху, прижимая всем весом. Архитектор взревел мне в лицо, выпуская эманации ужаса. Я раскрыл пасть, отвечая ему звериным рыком, и лишь сильнее вонзил свои когти.

Счет шел на секунды, прежде чем Архитектор соберется с силами для рывка. И в лучшем случае он просто размажет меня ровным слоем по земле, в худшем — снесет весь город.

И в этот момент сопротивление ослабло. Тело лунатика стало немного податливей.

— Приляг, почи-и-иль… — послышался знакомый голос.

— Держу, — другой голос сопровождался вспышкой золотого свечения.

Бион успокаивал целого, мать его, Архитектора! И в это время Талер положил ладони на его голову, пытаясь воздействовать ментально.

Архитектор понял, что происходит, но тени Хоупа просто метались по городу, не желая подчиняться ему. А твари были отброшены слишком далеко от ворот и явно не успевали.

Тогда ублюдок принял единственно возможное решение. Черная слизь изначальной скверны начала вырываться наружу, стремясь покинуть раненное и скованное тело.

— Давай, — рявкнул я, подгоняя остальных.

Все всё понимали, но кто-то продолжал медлить и тупить, не решаясь начать действовать, пока мы с Талером оставались рядом. Нам повезло. Повезло, что рядом был орден Неспящих, которые всегда ставили безопасность мира выше отдельных жизней.

Я увидел лица Неспящих, узнал среди них полосатика и даже успел ухмыльнуться. Скверна пыталась вырваться, но не успевала. Неспящие вонзили тонкие металлические нити в землю вокруг нас. И те сразу начинали извиваться, будто живые, переплетаясь между собой в витиеватый узор.

И когда последняя нить вплелась в общее плетение, клеть захлопнулась. Ловушка, в которой полвека сидел Скай. Артефакт с Парящих Островов. Теперь в ней оказался заточен Архитектор — эгрегор кошмаров.

Впрочем, первые люди создали эту клеть именно для него. Ведь невозможно уничтожить того, кто является неотъемлемой частью мира грез. Но можно сковать. Запереть. Что мы и сделали.

В наступившей тишине выжившие ловцы и путники медленно подходили к застывшим прутьям клети из которой ничто не могло выбраться.

— Получилось? — раздался неуверенный голос Сантора.

— Получилось, — кивнул магистр Ки.

— Хоуп, — всхлипнула Мэйси.