Ауда бросилась на него, но затем отшатнулась, когда её клинок отскочил от его кольчуги. Дан захрипел и ударил рогом своего топора. Ещё один дан приземлился рядом с первым, и пара сомкнула щиты. По первому пандусу карабкалось всё больше людей, а второй рухнул вниз, его железные шипы впились в каменистую землю.

Диса поднялась по тропинке; она отталкивала гётов плечом и поставила свой щит рядом со щитом Ауды. Железные ободья заскрежетали, а липовое дерево затрещало. Ауда бросила косой взгляд, чтобы понять, кто к ней присоединился. Женщина встретила свирепый взгляд Дисы одобрительным рычанием, а затем издала крик ненависти, когда они вдвоем устремились к незащищенному боку дана.

Тропинка была узкой, справа была травянистая насыпь, а слева – отвесной обрыв в горловину Шрама. Диса слышала глухой гул голосов, крики и боевые кличи; она слышала треск и скольжение стали и хруст ломающихся костей от ударов топора о щит. Над её плечом просвистело копьё, пронзая гёта позади неё. То было столкновение стен из щитов, и в ней девушка слышала песню валькирий.

Соединив свой вес с весом Ауды, они вдвоем протаранили первого дана. Он отшатнулся, его пятка соскользнула с края оврага. Диса увидела, как расширились его глаза. На его лице отразился внезапный ужас. Дан выронил топор и схватился за щит Ауды, вцепившись пальцами в край. Потеряв равновесие, он опрокинулся назад – и потащил Ауду за собой. У неё не было выбора, пришлось выпустить щит из рук, а дан закричал и упал в Шрам.

С пандуса полетело копьё, нацеленное в Ауду. Диса отбила его щитом; деревянное древко раскололось от удара. Второй дан тоже набросился на Ауду, в его жестоких чертах была написана жажда мести. Диса смотрела, как женщина парировала выпады. Ауда ударила дана в пах, но не попала и точно погибла бы от его клинка, если бы Диса не врезала краем щита по костяшкам его руки с мечом. Треснула кость, брызнула кровь, и меч выпал из его ослабевшей хватки. Мужчина открыл рот, чтобы прорычать проклятие.

И Диса вонзила острие копья ему в нёбо. Она отпустила оружие, когда труп дана повалился назад. Ауда поднялась на ноги и забрала щит убитого. Диса выхватила свой франкский топор. Гёты за их спинами наконец-то обрели мужество. С ревущими криками и проклятиями они выстроили стену из щитов в начале каждого пандуса.

Воздух стал густым и горячим от вони последних выдохов и проколотых кишок; из разорванных глоток рвался кровавый туман; клинки рубили хватающие руки, оставляя за собой окровавленные обрубки. Люди падали под ударами топоров и копий, создавая коварную трясину у ног защитников. По тропинке стекали ручейки дымящейся крови. Время не имело никакого значения. Для нападающих и защитников не существовало ничего, кроме этой крошечной полоски земли у основания насыпи. Люди умирали за неё и убивали за неё. Она стала центром мира.

Диса отступила, спотыкаясь о ковёр из трупов, и Раннвейг заняла её место. Рука со щитом онемела от постоянных ударов; хоть его край был изрублен и изрезан, но всё же он защищал девушку, отражая копья и клинки, топоры и брошенные камни. Из полудюжины её ран текла кровь. Она прислонилась спиной к насыпи и с трудом перевела дыхание. Ауда сбоку – окровавленная и потная – опустилась на колени рядом с Гейрой. Женщина пыталась наложить жгут выше локтя Гейры, чтобы замедлить потерю крови из того места, где меч дана искалечил предплечье. Видимо, клинок стал зазубренным и тупым от старых битв и превратил чистый удар в месиво из разорванной плоти и сломанных костей. Полные боли глаза пожилой женщины повернулись к Дисе, но не увидели её.

Диса вдруг поняла, что наступило затишье. Даны отступили; сквозь мелькающих гётов она видела, что враг перегруппировывается на дальней стороне Шрама. Раннвейг воспользовалась возможностью, чтобы атаковать сам пандус, но вес людей глубоко вонзил железные шипы в скалистый край берега ущелья. Ветерок нес дым в их сторону. «Ну, – подумала она, – зато стало прохладно».

Голос Сигрун прорвался сквозь звон в их ушах.

– Перенесите раненых! Отведите их к воротам! – Диса кивнула и почувствовала, как что-то сзади коснулось её шеи. Она повернулась, чтобы посмотреть. В земляной насыпи извивался корень, как слепой червяк. Нахмурившись, Диса дотронулась до него… и почувствовала, как из глубин всего тела вырывается крик тревоги.

– ЩИТЫ!

– Живучие язычники, – сказал отец Никулас. Священник надеялся, что сопротивление Вороньих гётов будет сломлено уже первым нападением данов Краки, но, очевидно, недооценил их пыл.

– С ними удача, их подначивает птичка, – ответил Конрад.

Никулас шмыгнул носом.

– Какая храбрость пропадает в лицах этих безбожных.

– Согласен. Старкад, расчисти дорогу, пока наши друзья-даны перегруппировываются. – А потом Конрад закричал через плечо: – Петр! Моя Скала!

– Лорд?

– Насколько точны твои мангонели?

– Мы определили их дальность, – сказал Петр, раздувая грудь от гордости. – Можно стрелять, куда пожелаете, милорд.

– Я желаю попасть по той тропинке, – сказал Конрад, поворачиваясь назад. – Стреляй.

Лорд Скары сделал жест Старкаду; командир его отряда кивнул, обернулся к своим лучникам и поднял меч.

– Приготовились! – закричал он. – Стреляйте!

Даже в тот момент, когда с её губ срывался крик, Диса услышала характерный щелчок сотен шнуров, когда со свистом выстрелили сотни луков, сотни оперений зашипели на обёрнутых джутом древках. Девушка присела на корточки, её щит с рваными краями наклонился, чтобы прикрыть как можно больше тела. Ауда накрыла Гейру брошенным щитом, а затем спряталась под своим. Их взгляды встретились, когда упали первые стрелы.

– Что ты сказала, когда впервые пришла к нему? «Старая ведьма послала меня сюда, чтобы я стала рабыней»? Какая же ты бесполезная рабыня! – крикнула Ауда. Стрелы с железными наконечниками ударялись о насыпь с приглушенным стуком; другие бились о щиты или заканчивали полёт жутким влажным звуком пронзённой плоти. Смертоносный град вырывал вздохи из глоток окружавших их гётов. Мужчины, которых Диса знала с рождения, кричали и умирали под этим безжалостным шквалом; она выглянула из-под края и увидела, как тело Раннвейг дернулось под ударами полудюжины стрел и рухнуло вперёд, её черноволосый труп упал с тропинки в тёмные объятия Венерна.

Три стрелы попали в щит Дисы, одна пробила доски и остановилась в нескольких дюймах от её лица.

– Вот же срань! – прорычала она, взглянув на Ауду. – В следующий раз напомни мне держать свой тупой рот на замке! – Девушка, как краб, переступила через убитую. – Давай отнесём её внутрь. Нам нельзя здесь оставаться.

Ауда кивнула. Она приподняла край щита, прикрывавшего Гейру. Диса увидела, как лицо её сестры окаменело, а глаза сузились, превратившись в ледяные острия кинжалов. Она с почтением вернула щит на место – не хуже самого прекрасного савана для смерти воина.

– Я убью этих сукиных детей, – прорычала она.

Губы Дисы растянулись в ненавидящем оскале. Она слышала, как даны готовятся к новому нападению, скандируя «СКА-РА!» и «НА ТО ВОЛЯ ГОСПОДА!» Но, почти оглушённая грохотом и криками данов, разжигающими их храбрость, Диса уловила более зловещий звук: стук тех проклятых машин.