Ну какой добрый! Вот и глаза светлейшего заинтересованно блеснули от возможности получить такой подарок. Хотя и правда… вот что мешает фениксам объявить горы своими? Они, по сути, уже это сделали. Но ждали нашей реакции.

С другой стороны, империя тоже может расширить границы, раз небольшая часть гор пока остается нейтральной.

— Стася, как раах себя чувствует? — неожиданно обратилась ко мне Аноара.

— Неуютно, — ответила я.

— О… понимаю. Новая обстановка, хотя, конечно, к своему быстро привыкают. Но почему он ничего не ест? Уверяю, наши слуги расстарались и подали лучшую еду.

Если бы недавно меня так сильно не разозлили, сейчас стало бы даже смешно. Неужели нас принимают за идиотов, которые не разобрались, что раахи не любят обычную еду — только магию, причем своего спутника?

А это мысль! Хороший шанс слегка щелкнуть их по носу. Как они до сих пор могут отрицать, что Фьёр признал меня своей спутницей, если будь все иначе — он не смог бы расти и развиваться? С содроганием вспоминаю первые дни, когда мы еще не поняли, что нужно кормить его именно моей магией. Ведь малышу было совсем плохо тогда, развитие едва не свернуло на опасную дорожку! И как знать, как бы это могло навредить.

Желая меня утешить, Фьёр потерся клювом о колело. Глаза фениксов слегка округлились.

— Фьёр поел недавно и пока не голоден. — Я мило улыбнулась и даже ресничками осторожно хлопнула: — Вы ведь все знаете о раахах! И мне не терпится узнать подробности как можно скорее. Согласитесь, он правда хорошо растет? Такой сильный, такой крупный, упитанный!

В принципе, я не сказала ничего особенного. Но в контексте каверзного вопроса намек поняли все. Эроан улыбнулся, а вот фениксы вдвое внимательнее начали ко мне присматриваться. Однако до конца ужина мы вели самые отвлеченные разговоры, а по большей части и вовсе молчали.

— Что ж… предлагаю пройти в гостиную и немного пообщаться, — объявил светлейший, поднимаясь из–за стола.

Гостиная, на удивление, порадовала наличием окон и даже камина, который тут же затопили ради нас. Стылый воздух начал прогреваться. После глинтвейна и горячей еды я чувствовала себя прекрасно.

Мы с Эроаном заняли один диван на двоих, Даррэн устроился в кресле рядом, чуть сбоку. Фениксы расположились напротив нас, продолжая прожигать внимательными взглядами.

— Сарэн сказал, вы уверяете, будто пришли вовсе не для того, чтобы требовать за рааха выкуп, — заметил светлейший.

— Не для того, — спокойно согласился Эроан. — Мы понимаем, насколько вас могла обеспокоить пропажа рааха. И в качестве дружественного жеста хотели показать, что с ним все в порядке.

— И беспокоиться нам, значит, не о чем, — хмыкнул Вильхеем.

— О здоровье и благополучии рааха — не стоит. Но мы хотели бы с вами пообщаться. Установить контакт спустя сотню лет уединенного существования.

— Как вы можете догадаться, у нас есть причины для уединения, — заметил Вильхеем.

— Догадаться о существовании таких причин можем, — согласился Даррэн. — Однако каковы они — мы не знаем.

— Возможно, — добавил Эроан, — если вы поделитесь с нами причинами, мы сможем оказать вам посильную помощь?

— Для начала я бы хотел обсудить рааха, — мягко, но непреклонно возразил светлейший. И опять этот внимательный, насквозь пронизывающий взгляд. — Не могу отрицать, насколько мы заинтересованы ситуацией. Стася, вы не могли бы показать нам, насколько глубока возникшая между вами связь? Это не будет слишком… трудно?

— Ничуть, — я улыбнулась. И вслух обратилась к рааху: — Фьёр, ты не мог бы слетать вон до того окна и вернуться назад?

Оставлять его возле окна я не собиралась!

Фьёр поднялся с моих колен, встряхнулся. Вжух! Он у окна. Вжух — снова у моих колен.

— Боится вас, — я улыбнулась как будто слегка виновато. — Но, полагаю, все успели рассмотреть?

— Успели. — Фениксы с подозрением прищурились.

— Мы можем показать еще что–нибудь. Фьёр, мне все же что–то прохладно. Ты не мог бы добавить огня в камин?

Если они до сих пор сомневаются и думают, будто это банальная дрессировка, то целенаправленно использовать огонь раах может только в том случае, если обрел спутника и питается его магией. Проверено!

Фьёр так же быстро метнулся к камину. От этого движения забавно встрепенулись волосы фениксов и осели обратно. Возле камина рааху все же пришлось задержаться. Он распахнул клюв и пальнул в камин фиолетовым огненным шаром. Пламя взвилось, окрашиваясь в фиолетовый. Спецэффекты длились всего несколько секунд, а потом Фьёр вернулся ко мне на колени.

Фениксы перевели на нас потрясенные взгляды. Эроан загадочно улыбался. Я гладила Фьёра по голове, благодаря за помощь.

— Хорошо… — Светлейший выглядел несколько оторопелым. Ведь на самом деле не верил, пока не увидел! Повторил опять: — Хорошо… Но вы, Стася, говорили вслух. Это не доказывает того, что у вас наличествует мысленная связь. Покормите его, пожалуйста. Я хочу посмотреть, как раах принимает вашу магию.

— Фьёр, ты как, готов поесть? — поинтересовалась на этот раз мысленно.

— Всегда готов!

Я протянула ему ладонь и зажгла на ней огонек света. Раах прикоснулся клювом, впитывая магию.

— Не может быть… — выдохнул светлейший.

— Не может быть, — в унисон повторили остальные фениксы.

— Ты… вы… Алоэна?

Что?!

Дверь распахнулась. В гостиную с возмущенным восклицанием ворвался феникс:

— Отец, собрались недовольные! Пусть нам дозволят провести испытания! Пусть раах сможет выбрать достойного спутника!

Глава 15

Эроан обхватил меня за талию, явно давая понять окружающим, что в обиду не даст. Даррэн насторожился, готовый действовать в случае опасности. Я прижала рааха, пытаясь на всякий случай закрыть его руками от посторонних взглядов.

Светлейший поднялся.

— Вышел. Немедленно.

— Но, отец…

— Вышел.

С бешеным видом, как будто вот–вот к чертям спалит гостиную, молодой феникс лет двадцати трех, может, двадцати пяти, развернулся и вышел. Хлопнула дверь.

— Алоэна… — повторил cветлейший, опускаясь обратно в кресло и переводя на меня потрясенный взгляд.

«Они знают Алоэну? Значит ли это, что Алоэна имеет отношение к фениксам? Ее украли точно так же, как крадут раахов?! — бились в голове бешеные, лихорадочные мысли. — Но самое главное… а что мне со всем этим делать, ведь я — не