– Может, нанять адвоката? – спросила она, выходя из ванной и садясь на кровать. – Все имеют право на ошибку, но за это не увольняют.

– Нет, Ливи, в этой стране свои законы. Мы и так много нарушили… И даже нарушаем сейчас, живя вместе вне брака. Если станет известно об этом, – он улыбнулся, даже не представляя последствия, – нас, наверное, казнят.

Впервые за это время она увидела его улыбку, которая заставила улыбнуться и ее.

– Нарушать правила – наша традиция.

Она не закатила истерику от его слов о браке, и это хороший признак. Но он имеет много капитанского терпения, ожидание – часть его жизни.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Она поцеловала его, рукой касаясь небритой щеки. – Господи, ты первый человек, кто слышит от меня эти слова.

Его улыбка стала еще шире. Сколько раз он стал первым в ее жизни? Хотя во многом и она была первой для него.

– Я очень надеюсь, что последний. – Он прошептал это ей на ухо, заставив девушку засмеяться от щекотки.

Такие моменты врезаются в память, заставляют забыть «вчера» и позволяют не думать о «завтра». Хочется утонуть в океане эмоций, которые как волны накатывают от каждого произнесенного слова.

– Когда я писал рапорт, анализируя каждую секунду полета, я пришел к выводу, – он прижал ее к себе, – что, если бы мне выпал второй шанс, я поступил бы точно так же.

Оливия лишь вздохнула. Разве она могла подумать еще год назад, когда положила на стойку регистрации свой паспорт, кидая своему капитану дерзкие слова, что он ради нее будет идти против правил?

Спустя несколько дней Даниэля навестил Марк. Это был неожиданный визит и не сказать, что приятный. Он исподлобья поглядывал на Оливию, и в его взгляде читалась нескрываемая неприязнь. Она оставила их вдвоем, не желая становиться свидетелем, и, сев в машину, направилась в торговый центр. Ей было необходимо просто пройтись по магазинам, ничего не покупая. Просто ходить. В Лондоне она прошлась бы по парку, поглощенному тенью от зеленой листвы, но здесь прохладные парки были лишь в магазинах. Сейчас солнце делало ее организм слабым, заставляя почти терять сознание на пекле. За полтора года, проведенных в Дубае, это первый раз, когда она не хотела жары, предпочитая прохладу.

Это была просто прогулка по начищенному до блеска полу и наблюдение за людьми. Странно, но торговый центр напоминал ей аэропорт, разница лишь в том, что никто никуда не торопился. Люди гуляли семьями, рассматривая витрины, примеряя одежду, совершая покупки. Их улыбки заставляли Оливию улыбаться в ответ.

Она остановилась лишь тогда, когда радужные цвета мороженого в маленькой лавке заставили ее желудок заурчать. Мороженое с кусочками фруктов, разных окрасов и вкусов манили к себе, и Оливия не смогла устоять.

– Персиковое, пожалуйста.

Один этот вкус стоил сотни других: яркий, солнечный, сладкий, немного вязкий, поистине блаженный. Он делал ее счастливой, заставляя на время забыть о всех проблемах и окунуться в мир оранжевых красок. Она не ела ничего вкуснее – прикрыв глаза, наслаждалась каждым кусочком.

Приехав домой, она зашла внутрь, тихо напевая мелодию. Но, вспомнив, что Марк, возможно, еще здесь, замолчала, обводя комнату взглядом.

– Он ушел. – Даниэль вышел в гостиную, быстро надевая пиджак и хватая фуражку с дивана. – Я ждал тебя.

– Куда ты? – Сердце застучало сильнее, и на лице Оливии не осталось и следа от улыбки. Нахмурившись, она наблюдала, как Даниэль застегивает пуговицы на пиджаке. Он подошел к ней, касаясь ее плеч:

– Меня вызывают в союз этики «Arabia Airlines». Им все стало известно.

Оранжевый цвет дал о себе знать, вызывая резкую тошноту, и дрожащей рукой Оливия прикрыла рот, закрыв глаза. Так быстро все стало известно… Она не готова…

Глава 59

Союз этики и взаимоотношений между членами экипажа авиакомпании «Arabia Airlines»

Большая темная комната и длинный стол посередине как бы воссоздавали атмосферу камеры смертников, в которой невозможно было дышать. Людей присутствовало так много, что не хватало мест. Многие стояли, записывали что-то в блокноты. Кто они? Репортеры? Почему это не закрытое мероприятие?

Вновь и вновь Даниэля Фернандеса Торесса, самого успешного пилота авиакомпании «Arabia Airlines», «потрошили», залезая в потаенные уголки его души. Союз этики был последним испытанием, и – самым тяжелым. У Даниэля сдавали нервы, за последнее время на его долю выпало слишком много испытаний. Сегодня решится его судьба. Завтра он вновь сядет в капитанское кресло своего самолета и оставит позади эту чертову землю с ее безумными проблемами… Если сегодня его не отстранят от полетов.

– Капитан Даниэль Фернандес Торрес. – Старик прокашлялся, поправил очки на худом лице и бегло начал зачитывать текст: – В ходе проверки по факту о невыпуске носовой стойки шасси были изъяты записи переговоров рейса 2-1-6 с «Вышкой», видеоматериалы из кабины пилотов и всех салонов данного борта. В результате прослушивания и просмотра этих записей комиссией было сделано заключение. – Через толстое стекло очков старик взглянул на Даниэля: – Факт, который они обнаружили, не имеет отношения к данной аварии, но в целом является большим нарушением в летной практике.

Даниэль замер в кресле напротив стола комиссии. Его руки, до этого спокойно лежащие на небольшом столе, сцепились в замок. Докопались. Он так и знал.

– За несколько минут до аварийной посадки вы, капитан Фернандес Торрес, покинули кокпит, оставив второго пилота. Союз этики и руководство озадачены и просят дать объяснение столь странному поступку. Куда вы направились в момент, когда должны были спасать воздушное судно и людей, находившихся в нем?

Даниэль нервно сглотнул, поднимая глаза на сидящих перед ним людей. Они никогда не поймут, что двигало им в тот момент. Но в любом случае они все уже знают, просто хотят услышать правду из его уст.

– Я покинул кабину пилота на пять минут, за эти пять минут ситуация не изменилась. Я вернулся и самостоятельно посадил самый тяжелый самолет в мире без передней стойки шасси, без единой жертвы, а вы сидите и обсуждаете, где