вариантов, остановился именно на этой квартире, потому как она находилась в новом доме и по своему внутреннему убранству полностью соответствовала его нынешнему образу. Образу, который он сам в себе культивировал.

Несколько просторных комнат с высокими потолками были истинным торжеством хай-тека, минимализма и мужского начала в интерьере. Бело-серые тона, угловатые формы, сверкающие глянцевые поверхности.

Больше всего Альфреду нравилась спальня. Рельефные грубые стены были покрыты темно-золотой краской с добавлением патины. Над спинкой кровати висело огромное гипсовое лицо Гаутамы Будды, который с легкой улыбкой, видимо, одобрял все то, что творилось на широкой мягкой постели. На нескольких полках, которые были сделаны внутри рельефных стен, стояли толстые ароматные свечи, к которым еще не притрагивалось пламя.

Альфред не успел как следует обжить ни один из домов, которые у него были, поэтому все его вещи, перелетевшие с ним через Америку, из Сиэтла в Индианаполис, уместились в два больших чемодана.

Заведенный, встревоженный, но довольный Альфред носился совершенно голый по дому, подпевая при этом негромко тонким голосом чудной Ариане Гранде, пляшущей с несколькими парнями на экране огромной плазмы, расположенной на стене в гостиной. Из окон квартиры, расположенной на пятнадцатом этаже, открывался чудесный вид на укрытый вечерним сумраком город. И пусть было не понятно, что именно так ярко светится и мерцает от ветра вдалеке, картина напоминала рождественскую гирлянду или светомузыку, манящую, обещающую чудесный пятничный вечер и даже, если повезет, ночь.

Альфред кинул на пол тяжелый огромный чемодан. Тот открылся, обронив на мягкий белый ковер несколько вещей.

— Так, где ты… где? — склонившись над чемоданом, разбрасывая в стороны рубашки и носки, бормотал он.

Нащупав под вещами электробритву, он гордо вскинул вверх руку, встав в полный рост и чувствуя себя Прометеем, демонстрирующим все свое трясущееся великолепие.

Пританцовывая, он отправился в ванную, из которой вырывался пар и чудесный запах геля для душа и шампуня. Достигнув максимальной монолитной гладкости, он приступил к последней части самого важного процесса в его жизни — сбора на свидание с Ритой Коулмен.

В спальне на атласной постели цвета хаки лежали черные боксеры, черные носки, белая рубашка, галстук цвета ванили, приталенный темно-синий пиджак и такие же темно-синие брюки. Рядом с кроватью стояли сверкающие, отполированные до зеркального блеска коричневые «оксфорды». Надев это все на себя, Альфред подошел к большому зеркалу в коридоре, чтобы причесаться. Уложив аккуратно волосы на бок, он на мгновенье замер, рассматривая себя с ног до головы. Никогда еще измученный, дурно пахнущий, побитый и больной Альфред Хоуп не выглядел столь хорошо. Он был совершенным, почти кукольно-идеальным. Но это совсем не занимало его, в его голову и сердце не могли пробраться подобные мысли, там — всецело властвовала изящная Рита Коулмен, сомнения, страхи и безумное желание ей понравиться.

Похлопав себя по груди, убедившись, что в карманах хранится необходимый набор из наличных денег, кредитных карт, ключей от машины и дома, побрызгавшись для уверенности еще раз туалетной водой, он оправился на встречу с Ритой.

***

Музей искусств Индианаполиса, расположенный недалеко от центра, окруженный озерами и парком, представлял собой комплекс внушительных размеров, в который входило несколько зданий, а также многочисленные инсталляции, расположенные под открытым небом. Вечером там было не менее людно, нежели днем.

Из-за прохлады, доносящейся от озер и густого зеленого парка, многие городские жители, особенно в пятницу и субботу вечером, наводняли аллеи и тропинки, аккуратно выложенные меж газонов и рощ.

Понимая, что это, быть может, единственный шанс приобщить массы к серьезному искусству, дирекция комплекса даже в темное время суток старалась сделать что-то большее для гостей, чем просто открыть двери. Здесь можно увидеть странные, порой даже очень, инсталляции современных художников, посмотреть на огромном экране под звездным небом артхаусное кино, прогуляться около подсвеченных музыкальных фонтанов.

Альфред, отводивший все возможное время на работу и немного на спорт, еще ни разу не был и даже не слышал о местном музее искусств. Узнав о месте встречи от Риты и погуглив его, он был заинтригован возможным форматом их свидания.

Припарковав машину около входа, Альфред, войдя через кованые ворота, отправился к тому месту, где он должен был встретиться с Ритой. Шагая по мелкой щебенке, наслаждаясь вечерней прохладой и всматриваясь в темное небо, он был уверен, что прибыл, как все хорошие мужчины, на место встречи за несколько минут до нее. Разглядев в паре десятков метров меж прохожими тонкий красивый силуэт, облаченный в белое, он вдруг понял, что, видимо, его босс тоже имеет привычку приходить на встречу вовремя.

Рядом с круглой клумбой, окруженной невысокими кустарниками, внутри которой находилась инсталляция из огромных проржавелых железных букв LOVE, взгроможденных друг на друга, стояла Рита. Приближаясь к ней и разглядывая ее, Альфред, сам не зная почему, споткнулся и чуть не упал. Устояв на ногах, он продолжил свой путь к заветному сокровищу.

Чувствуя себя явно неуютно, Рита, одетая в легкое белое ампирное платье, стояла на высоком каблуке в лакированных белых туфлях и переминалась с ноги на ногу, старясь быть максимально незаметной для проходящих мимо людей. Ей это удавалось плохо. Внезапно для всего окружающего мира сухая, истощенная и злая директор Коулмен превратилась в красивую, легкую и очень сексуальную женщину, выглядящую моложе своих лет. Проходящие мимо люди обращали внимание на стройную высокую темнокожую девушку, позволяя себе при этом совсем не позволительные мысли.

Альфред подошел к Рите и молча остановился у нее за спиной. Обернувшись, та даже не вздрогнула.

— Привет, — тихо сказала она, протянув руку.

Опешивший Альфред молча пожал тонкую нежную ладошку, смотря в карие янтарные глаза. Обычно люди, встречающие друг друга не в первый раз, испытывающие взаимную симпатию, улыбаются, однако Рита и ее подчиненный просто смотрели друг на друга и были растерянно-спокойными.

Их глаза сейчас были примерно на одном уровне, все из-за высоких каблуков Риты. В ушах у нее были огромные серьги в виде серебристых колец, на шее — аккуратная подвеска с маленьким синим камешком, а пепельно-шоколадные сверкающие волосы заколоты в хвост. Альфред не мог оторваться от покоряющей эстетикой и красотой Риты, так же, как агонизирующий наркоман не может оторваться от спасительной дозы героина.

— Здравствуйте, — практически прошептал Альфред, без перерыва тряся руку своего шефа.

— Как долго это будет продолжаться? — мило улыбалась Рита.

— Что именно?

— Ну, сколько вы еще собираетесь трясти мою руку? Не могу