Эксплуатируется ли наша развитая способность к романтической любви религиозными мемами? Это, несомненно, был бы хороший трюк. Он заставил бы людей думать, что обижаться, яростно нападать на всех скептиков, дико вырываться, не заботясь о собственной безопасности, не говоря уже о безопасности того, на кого нападают, - это благородно.

По их мнению, их возлюбленная заслуживает только этого: полной приверженности делу искоренения богохульника. Из таких вещей делаются фетвы, но этот мем вовсе не ограничивается исламом. Есть множество заблуждающихся христиан, которые, например, с наслаждением размышляют о перспективе продемонстрировать всю глубину своей приверженности, осыпая меня оскорблениями за то, что я посмел усомниться в любви, которую они питают к своему Иисусу. Надеюсь, прежде чем они начнут воплощать свои самовлюбленные фантазии, они задумаются о том, что подобные действия могут опозорить их веру.

Одними из самых печальных зрелищ последнего столетия были те, как фанатичные приверженцы всех религий и этносов оскверняли свои святыни и святые места и своими фанатичными действиями приносили позор и бесчестие своим делам. Косово, возможно, и было святым местом для сербов со времен битвы 1389 года, но трудно понять, как сербы могут продолжать бережно хранить память о нем после недавней истории. Разрушив "идолопоклоннические" буддийские памятники в Афганистане, талибы обесчестили себя и свою традицию так, что потребуются столетия добрых дел, чтобы искупить вину. Убийство сотен мусульман в отместку за убийство десятков индуистов в храме Акшардхам в Гуджарате порочит репутацию обеих религий, фанатичным приверженцам которых следует напомнить, что остальной мир не только не тронут, но и устал от них, и демонстрации их преданности. Что действительно произвело бы впечатление на нас, неверных, так это объявление, одностороннее или совместное, о том, что спорное место отныне будет считаться Залом позора, уже не святым, а скорее напоминающим всем о пороках фанатизма.

После 11 сентября 2001 года я часто думал о том, что, возможно, миру повезло, что целью нападавших был Всемирный торговый центр, а не Статуя Свободы, поскольку, если бы они уничтожили наш священный символ демократии, боюсь, мы, американцы, не смогли бы удержать себя от пароксизма мести, подобного которому мир еще не видел. Если бы это произошло, то значение Статуи Свободы было бы загублено до неузнаваемости - если бы остались люди, которым не все равно. От своих студентов я узнал, что эта моя огорчительная мысль подвержена нескольким досадным заблуждениям, поэтому позвольте мне расширить ее, чтобы предотвратить их. Убийство тысяч невинных людей во Всемирном торговом центре - это чудовищное преступление, гораздо более злое, чем разрушение статуи Свободы. И да, Всемирный торговый центр был гораздо более подходящим символом гнева Аль-Каиды, чем статуя Свободы, но именно по этой причине он не имел для нас такого значения, как символ. Это были Маммона, плутократы и глобализация, а не леди Свобода. Я подозреваю, что ярость, с которой многие американцы отреагировали бы на невыразимое осквернение нашего заветного национального символа, самого чистого образа наших демократических устремлений, сделала бы здравый и взвешенный ответ чрезвычайно трудным. В этом заключается большая опасность символов - они могут стать слишком "священными". Важной задачей религиозных людей всех конфессий в XXI веке станет распространение убеждения, что нет более бесчестного поступка, чем причинение вреда "неверным" того или иного сорта за "неуважение" к флагу, кресту, священному тексту.

Прося рассказать о плюсах и минусах религии, я рискую получить тычок в нос или еще что похуже, и все же я упорствую. Почему? Потому что я считаю, что очень важно снять это заклятие и заставить нас внимательно рассмотреть вопрос, с которого я начал этот раздел: правы ли люди, что лучший способ прожить хорошую жизнь - это религия? Уильям Джеймс прямо столкнулся с той же проблемой, когда читал Гиффордские лекции, ставшие основой его великой книги "Разновидности религиозного опыта", и я повторю его просьбу о снисхождении: Я не любитель беспорядка и сомнений как таковых. Скорее, я боюсь потерять истину, претендуя на то, чтобы обладать ею в полной мере. В то, что мы можем обрести ее все больше и больше, постоянно двигаясь в правильном направлении, я верю как никто другой и надеюсь привести вас всех к своему образу мыслей еще до окончания этих лекций.

До тех пор, молю вас, не ожесточайтесь бесповоротно против эмпиризма, который я исповедую". [1902, p. 334]

Академическая дымовая завеса

Слово "Бог" означает "глубину" и "целостность", не похожие ни на что, что мы, люди, знаем или можем знать. Конечно, это за пределами нашей способности различать и навешивать ярлыки.

-Джеймс Б. Эшбрук и Кэрол Рауш Олбрайт, "Очеловечивание мозга"

Загадка есть загадка. Если, с другой стороны, мы считаем, что важно изучить, как люди общаются по поводу идеи того, что что-то является тайной, то нет никаких априорных причин, почему это должно быть вне досягаемости научного метода". -Илкка Пюисяйнен, "Как работает религия" Противостоять потоку схоластической религии с помощью таких слабых максим, как эти, что невозможно, чтобы одна и та же вещь была и не была, что целое больше части, что два и три составляют пять, - это значит притворяться, что можно остановить океан с помощью бычьей камышинки. Неужели вы будете выставлять профанный разум против священной тайны? Никакое наказание не может быть достаточно суровым для вашей нечестивости. И те же костры, что разжигались для еретиков, послужат и для уничтожения философов.

-Дэвид Юм, "Естественная история религии".

Джеймс пытался предотвратить отказ от религии со стороны набожных людей, но не только они прибегают к протекционизму. Более тонкий, менее откровенный, но столь же досадный барьер на пути прямого исследования природы религии воздвигли и поддерживают ученые друзья религии, многие из которых являются атеистическими или агностическими знатоками, а не поборниками какого-либо вероучения. Они действительно хотят изучать религию, но только своим способом, а не тем, который предлагаю я, который, по их мнению, является "научным", "редукционистским" и, конечно же, обывательским. Я уже упоминал об этом противостоянии в главе 2, когда обсуждал легендарный разрыв, который многие хотят видеть между естественными и интерпретационными науками, Naturwissenschaften и Geisteswis-smschaften. Любой, кто попытается привнести эволюционную перспективу в любой элемент человеческой культуры, не только в религию, может ожидать отпор - от воплей возмущения до надменного отвержения со стороны экспертов по литературе, истории и культуре в гуманитарных и социальных науках.

Когда культурным феноменом является религия, наиболее популярным приемом является упреждающая дисквалификация, которая хорошо известна с XVIII века,