Шрифт:
Закладка:
– К чему? – сердится, хмурит брови и пугающе сжимает кулаки.
– Ты понял, что я имею в виду.
Давид закатывает глаза. Тянется рукой к своему лицу, трогает бороду.
Я сказала чушь?
Вроде, нет. Тогда почему он делает вид, что я несу ахинею?
– Дина, твоя фантазия ни в какие ворота не лезет. Хватит нести бред, – делает размашистые шаги в мою сторону. Останавливается напротив и дёргает за руку, – поехали домой. У нас выдался тяжелый вечер. Нужно отдыхать.
Мы возвращаемся к мерседесу и продолжаем путь домой. В салоне царит напряженная тишина. Мне не хочется говорить, Давиду – тоже.
Я злюсь на мужа. Очень сильно сержусь, а потому отворачиваюсь к окну и всю дорогу смотрю в никуда.
Оказавшись дома, я снимаю полушубок, вешаю его в шкаф на тремпель и закрываюсь в ванной комнате.
Раскрываю кулак и тупо пялюсь на клочок бумаги. Читать или нет?
Давид забыл про эту записку, я – тоже, да и не было до неё дела во время скандала.
Скандал! А ведь сегодня мы впервые поругались за целый год. Обычно, мы с мужем никогда не повышали тон и не играли в молчанку, но сейчас... Я закрылась в ванной комнате, а он... Да пофиг, где он. Давид мне сделал больно, а делать вид, что всё хорошо – я не привыкла и не собираюсь привыкать.
Разворачиваю помятый клочок бумаги и залипаю на угловатом почерке:
«Не будь бякой, пришли фотки сына».
Симпатичный смайлик вместо подписи вызывает на моём лице улыбку.
– Ах, Дамир, – я прикладываю клочок бумаги к губам и целую этот дурацкий смайлик. – Конечно же, я пришлю тебе фотографии Саньки.
Следующие пять минут я пересматриваю на телефоне галерею. Выбираю два десятка фотографий сына и отправляю по номеру, указанному в записке.
Через несколько минут приходит ответ:
«Спасибо❤️ Динка-картинка».
Я снова улыбаюсь, но уже гораздо шире.
Он назвал меня старым прозвищем, тем, которым любил подразнивать лет семь назад.
«Пожалуйста», – отвечаю и перед тем, как отправить, добавляю подмигивающий смайлик.
Он не отвечает. Странно. Хотя... Чему удивляться? Он просто хотел фотографии, а я...
К черту.
Кладу мобильник на тумбочку и, стащив с усталого тела вечернее платье, забираюсь в душевую кабину.
Открыв кран, подставляю лицо под тугие струи воды и прикрываю глаза.
В голове всплывают картинки. Я, он и эта наша «Лебединая» песня:
«Буду с тобой в радости,
И в минуты слабости.
Буду без тебя грустить
И в любви, и в ярости».
Когда-то мы танцевали под неё наш первый медленный танец. Тогда я обвивала его шею руками, смотрела в глаза цвета виски и улыбалась, зная наперёд, что потеряю голову из-за этого вспыльчивого и заносчивого типа.
Дина
Обмотавшись полотенцем, выхожу из душа. Подхожу к зеркалу и пытаюсь расчесать спутанные волосы. Пока орудую щеткой, на мобильный приходит сообщение. Я сразу же читаю, ощущая в сердце волнение и тревогу.
«А в городе перевелись цирюльники или вы косите под современные тренды?» – гласит текст сообщения.
Всё понятно. Дамир увидел фото Саньки и теперь стебётся над его стрижкой.
Я показываю телефону язык и быстро пишу ответ, что мне очень нравятся симпатичные кудряшки и срезать такую красоту – я не намерена.
Мы обмениваемся ещё парой сообщений, а затем на меня находит чёрт знает что, и я быстро набираю очередной текст:
«Завтра. В центральном парке. В десять».
Зажмуриваюсь, нажимаю кнопку отправить.
Знаю, что дура.
Знаю, что это неправильно.
Но!..
Иначе я не могу поступить. Просто не имею морального права.
Я выхожу из ванной комнаты, когда в доме погашен свет. Давид лежит на кровати, повернувшись ко мне спиной. Я не вижу его лица, но на интуитивном уровне ощущаю, что сейчас он не спит.
Устраиваюсь на кровати, как можно дальше от мужа. Кутаюсь в одеяло, надеясь по-быстрому заснуть. Давид подвигается ближе. Забирается под одеяло и обнимает меня за талию, прижимаясь тазом к моим ягодицам.
– Я люблю тебя, – мурлычет на ухо, а рукой скользит под шелковый пеньюар и пытается ласкать мою грудь.
– Я сплю, – одергиваю его руку и демонстративно переворачиваюсь на живот, утыкаясь лицом в подушку.
– Ты продолжаешь злиться? Предложение разбить тарелки ещё в силе, – неудачно отшучивается.
– Фатхетдинов, я сплю. Что неясно сказала?
– Дин, – кладёт руку на лопатку, проводит извилистую линию вверх-вниз. – Ты сегодня была очень красивой, и я едва держался, – он шепчет мне на ухо дурацкую пошлость, а я вздрагиваю.
Поднимаюсь с кровати и, прихватив с собой подушку, направляюсь к выходу.
– Ты куда? – спрашивает охрипшим голосом.
– Спать. Тут мне не дают, так что лягу в зале.
Давид вскакивает с постели и догоняет меня в коридоре. Хватает за руку чуть выше локтя и тянет на себя.
– Дин, что происходит сейчас?
Закатываю глаза. Вздыхаю.
– Ни-че-го. Я просто устала и хочу спать.
– Так. Идём. Спать, – тянет за руку. – Дин, ты моя жена и спальня у нас общая.
– Спасибо, что напомнил, – фыркаю. – Скажу прямо. Я не хочу секса. Я хочу спать. Понимаешь?
– Ну хорошо, – пожимает плечами. – Идём спать, но вместе.
* * *
Утром я просыпаюсь раньше мужа. Вскакиваю с постели и плетусь на кухню, чтобы приготовить Давиду кофе и лёгкий завтрак. Пока в кастрюле закипает вода, я проверяю в телефоне новые входящие сообщения. Ничего!
Странно. Дамир так и не ответил. Значит ли это, что не собирается приходить?
Ладно. Если не придёт, то оно ему не надо. От этой мысли становится грустно. По спине бежит холодок, а в сердце надрываются печальные струны.
Я варю в кастрюле овсяную кашу, помешиваю её ложкой, всё время поглядывая на часы.
Успею.
Ещё есть немного времени привести себя в порядок, сделать лёгкий макияж и даже выпить чашку кофе.
Мне определенно везёт. К тому моменту, как я заканчиваю готовить завтрак, а затем – одеваться, муж продолжает спать. Поэтому я выхожу из квартиры, испытывая некое облегчение.
Возле подъезда уже ждёт такси. Я подхожу к машине, открываю дверцу и плюхаюсь на заднее сиденье, продиктовав водителю нужный адрес.
