— Астрид, — ласково проговорил Йорган охрипшим от страсти голосом. — Астрид, — повторил он.

Она потянулась к нему, и они поцеловались. Но то был уже не нежный поцелуй, как днем, а полный яростного и неукротимого желания. Без лишних слов она провела его в спальню. Халат соскользнул на пол, но никто уже не обратил внимания и не попытался его поднять. Она повернулась к нему, впервые представ перед ним обнаженной. Он восхищенно залюбовался ей; глаза его пылали от желания. Потом обнял ее, ощутил мягкое прикосновение ее кожи к своей, ее желание, не уступающее его собственному. Сомкнув объятия, они легли на кровать, стремясь стать единым целым. Она слегка выгнула спину и застонала от наслаждения, когда он наконец вошел в нее.

Вспомнив об этом, Астрид улыбнулась. Она лежала в темноте, сонная и довольная, и слушала успокаивающее дыхание Йоргена. В полусне она задумалась о том, какой удивительный оборот приняла ее жизнь. Она встретила Йоргена случайно — точнее, он встретил ее, и теперь каждый день был полон им, а каждая секунда разлуки казалась потраченной впустую. Хотя она по-прежнему знала о нем очень мало и с кем угодно другим это бы ее насторожило, с Йоргеном она чувствовала себя в полной безопасности и знала, что она защищена и бояться ей нечего. Как же он добр, как обходителен и заботлив, как ласков и нежен; в нем нет ни капли типичного немецкого высокомерия. Мысли увлекали ее за собой на грани бодрствования и сна.

Вдруг что-то привлекло ее внимание. Она улыбнулась: Йорген говорил во сне. Астрид прислушалась к его тихому бормотанию, попыталась различить отдельные слова. Разобрала пару слов и потрясенно вздрогнула; сна как не бывало. Ее возлюбленный, студент из Гамбурга, во сне говорил по-английски.

Глава сорок четвертая

Джесси Баркер наведался в штаб-квартиру «Хэйг, Акройд и Каугилл», надеясь договориться о встрече с Майклом Хэйгом. Но там его ждало разочарование: на месте бывшей конторы «ХАК» находился офис какой-то незнакомой фирмы «Фишер-Спрингз Ю-Кей». Джесси мог поехать в Бейлдон, но только в выходные; в остальное время он был занят на шерстяной фабрике. Закончился июнь, наступил июль; Джесси трижды побывал в Бейлдоне и лишь в четвертый раз застал Хэйгов дома.

Дело было вечером в субботу; садилось солнце, заливая закатным светом аккуратно подстриженные буковые изгороди, высокие могучие деревья и полосы свежескошенного газона, который хозяева поддерживали в образцовом порядке. Джесси позвонил в дверь и стал ждать. Он уже решил, что и в этот раз зря потратил время, но тут сквозь матовое стекло в двери уловил движение в коридоре. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стоял почтенного вида мужчина лет шестидесяти трех — шестидесяти четырех с густой гривой седых волос. Он вопросительно взглянул на Джесси, и тот, спохватившись, произнес:

— Майкл Хэйг?

— Да, — ответил хозяин дома, не скрывая, что озадачен.

— Вы меня, наверное, не вспомните и уж точно не узнаете, ведь в прошлый раз мы виделись более тридцати лет назад. Я Джесси Баркер.

— Господи Иисусе! — воскликнул Майкл. — Я думал, ты погиб.

Джесси виновато улыбнулся.

— Боюсь, я очень даже жив. Недавно вернулся в Англию. — Он не стал уточнять причин своего долгого отсутствия и внезапного возвращения на родину. — Я пытаюсь найти своих родственников, особенно одну родственницу, и, полагаю, вы можете мне помочь.

— Постараюсь, Джесси, хотя не уверен, что от меня будет много толку. Но заходи, поговорим и посмотрим, что можно сделать. — Он повернулся и пригласил Джесси в длинный коридор. — Скажи, сколько прошло с тех пор, как ты уехал из Англии?

Майкл оглянулся на гостя, взявшись за ручку двери гостиной.

— Я отплыл из Дувра в четырнадцатом году.

Майкл задумался на долгую секунду и бросил на Джесси взгляд, полный сочувствия и любопытства.

— И с тех пор не получал никаких известий из Англии?

— Ни весточки. Шесть лет я просидел в тюрьме в Греции, а после освобождения работал в Италии, копил деньги на билет до Америки. В Америке жил долго, но во время Великой депрессии лишился работы и на последние накопления купил билет домой. Скажу честно, живу, перебиваясь с хлеба на воду. — Краткий рассказ Джесси о себе был близок к правде; если он что и утаил, теперь это было неважно.

— О боже, — в ужасе отвечал Майкл, — тогда, увы, у меня для тебя сплошь плохие новости. Но давай зайдем, я позову Конни, и она заварит нам чай.

— Конни? Ах, точно, запамятовал; вы же женились на дочери дяди Альберта, моей кузине Констанс Каугилл, верно?

— Да.

Хотя Конни поначалу держалась с Джесси настороженно, вскоре она смягчилась, ведь было очевидно, что он ничего не знал о событиях, последовавших за его отъездом из Англии. Годы не пощадили ее кузена: Конни помнила его обворожительным красавцем, полным юношеского обаяния, а теперь перед ней сидел человек, чье изможденное, нездорово бледное лицо и поникший вид свидетельствовали о том, что жизнь была для него беспрестанной борьбой, из которой он не вышел победителем. А новости едва ли могли его приободрить.

— Как я уже сказал, у меня сплошь плохие новости, а некоторые могут стать для тебя настоящим потрясением, — начал Майкл. — Начну с твоих родителей. Увы, и отец твой, и мать давно умерли. Отец умер от инфаркта, а после всего, что случилось потом, матери наверняка и жить-то не хотелось. Какой бы мудреный диагноз ни стоял в ее свидетельстве о смерти, думаю, она умерла от разбитого сердца. — Он помолчал, дав Джесси возможность осмыслить печальные новости перед тем, как продолжить.

— Жить не хотелось, говорите? — повторил Джесси. — Но не из-за меня же? А как же Ифрам и Кларенс? Что с ними?

— Твой брат-близнец Ифрам погиб во Франции в войну, — с сочувствием сообщил Майкл. — Тебя тоже считали погибшим, ведь от тебя давно не было вестей. В войну часто возникала такая путаница. Твоего кузена Сонни тоже считали погибшим, а потом, через четыре года после окончания войны, он объявился. Но мало того что твоя матушка потеряла Ифрама и думала, что потеряла тебя; страшная история с Кларенсом ее прикончила. Думаю, это стало последней каплей.

Джесси растерянно взглянул на Майкла.

— Кларенс, — безжизненным тоном промолвил он, — а что случилось с Кларенсом?

— Даже не знаю, как рассказать, Джесси. Ох, это будет непросто. — Майкл замолчал и собрался с мыслями. — Брат твой Кларенс закончил на виселице. Его признали виновным в двух убийствах: одно произошло на войне, а второе уже после войны. Он убил человека, который узнал о первом убийстве и шантажировал его.

И до войны, когда Джесси торговал оружием, и в бытность свою членом бутлегерской банды в Америке в эпоху сухого закона Джесси не раз был