мы все равно не ожидали, что вы явитесь лично, – подхватил второй и повернулся к Ючжэню, обжигая его взглядом своих нездешних глаз. – И что приведете с собой служителя богов. Не соизволите ли объяснить, что происходит и что делает в Гнезде Перелетных Птиц ваш спутник?

– Мэй-ди[337], помни о приличиях! – одернул его брат. – Однако, глава Цинь, познакомьте нас. Я уверен, у вас были причины привести сюда этого юношу.

– Си Ючжэнь, младший брат моего названого сына Си Шоуцзю. – Цинь Шаньин едва взглянул на Ючжэня, но молодой даос не обиделся: ему было совершенно очевидно, что главе каждый взгляд – как нож по сердцу. Похоже, он и вправду любил Шоуцзю как сына и схожесть того с братом причиняла боль.

– Вэй Юншэн, старший глава клана Вэй Далян, – напомнивший брату о приличиях молодой заклинатель слегка наклонил голову.

– Вэй Юнмэй, младший глава клана Вэй Далян, – юноша в янтаре и цепочках тряхнул волосами.

– Мы знаем о несчастье с вашим названым сыном из вашего письма…

– …и очень вам сочувствуем, но все же: зачем здесь монах?

– Неразумно было оставлять его наедине с моим сыном, который никогда не скрывал неприязни к Цзю-янцзы, – жестко произнес Цинь Шаньин, – как и давать чужаку из-за гор возможность беспрепятственно бродить по землям клана. Однако мной двигала и иная причина. Возможно, главы Вэй, у вас не так, но мой клан, десятилетия как лишенный милости покровителя-Тигра, слишком давно не имел сведений о том, каковы отношения прочих богов с простыми людьми. Си Ючжэнь как монах должен знать об этом больше и рассказать нам что-то важное.

– Все так, фуцинь, но ты едва не упустил не менее значимую причину. – Цинь Мисюин смело вышла вперед и поманила Ючжэня за собой. Не смея отказать ей, он бросил слегка виноватый взгляд на главу Цинь, но тот смотрел в другую сторону. – Си Ючжэнь – младший брат моего почившего жениха, – удивительно, но ее голос совсем не дрожал, – и имеет полное право знать о том, как и за что тот погиб. Тот план, фуцинь, вы придумали вместе с главами Вэй, так кому, как не вам, рассказать даочжану правду?

– Кто мы, чтобы идти против правды, дева Цинь? – склонил голову Вэй Юншэн, и брат повторил его жест. – Да и недостойно нам, ценящим братские узы как никто, оставлять другого брата в неведении.

– Давайте присядем и побеседуем как положено. – Вэй Юнмэй махнул рукой адептам у дальнего прохода и, когда те подбежали, распорядился: – Правило «Горный поток» на ближайшие ши до отмены распоряжения. Никого в Нижний сад не пускать.

– Как прикажет глава.

– Итак, Си Ючжэнь, – Вэй Юншэн снова говорил первым, – не буду спрашивать, что именно тебе известно: это лишь пустая трата времени. Проще объяснить сначала. Как ты уже понял, клан Цинь Сяньян не исчез в безвестности, как думали – и думают – многие, и жаждет восстановить справедливость. Никто не желает лить новую кровь, как не хочет и повторения той войны; цель – всего лишь свергнуть недостойного правителя и вернуть свободу кланам. А их свобода напрямую связана вот с этой печатью. – Он закатал рукав, обнажив цепочку черных иероглифов вокруг левого запястья. Вэй Юнмэй молча сделал то же. – Что ты видишь, даочжан, скажи мне?

– Если позволит глава… – Ючжэнь потянулся к запястью Вэй Юншэна, и тот не отдернул руку. Не касаясь, молодой даос провел кончиками пальцев над словно проступавшими из-под кожи знаками, ощутив легкое, немного болезненное покалывание. – Я не заклинатель, глава Вэй, но скованную энергию смогу узнать, – честно ответил он, глядя прямо в черные глаза. – Печать и выглядит, и ощущается чужеродно. Каково носить ее?

Братья переглянулись, и ответил ему Вэй Юнмэй:

– Почти никак, если не задумать чего-то, угрожающего власти императора, и не начать действовать в этом направлении. Печать ставится при принесении мофа шиянь, клятвы верности и покорности правящему императору, и любой заговор карается смертью главы клана и всех причастных.

– Я слышал об этом, – растерянно проговорил Ючжэнь, – но думал, что это больше образное описание, а здесь я вижу умело наведенные чары. Неужели это правда? Но если так, – тут он задохнулся от внезапного осознания, – тогда вы подвергаете себя смертельной опасности, встречаясь с кланом Цинь Сяньян, он же…

Братья снова переглянулись, и Вэй Юншэн заметил мягко:

– Не волнуйся, даочжан, если бы за любые разговоры печать карала смертью, заклинатели уже вымерли бы. Но теперь ты понимаешь, как связаны у нас руки. И у нас, и у всех тех, кто мог бы встать с нами рядом. Именно поэтому так важно было узнать секрет печати, чтобы снять ее и освободить кланы, именно за это погиб твой брат. Как я понимаю, ты давно не виделся с ним и даже не знал об этом опасном деле… Мне жаль. Братья – руки и ноги одного тела: если откажет хоть одна из них, падение неизбежно. У тебя есть еще братья, даочжан?

– Двое, – почти прошептал Ючжэнь.

– Тогда ты понимаешь, как важен для меня мой брат, как и я – для него. Если он пострадает, я лишусь половины сердца, – Вэй Юншэн сказал это просто, спокойно, но Вэй Юнмэй, судя по всему, видел больше: он сжал ладонь близнеца, переплетая с ним пальцы.

Странно: все это время смерть дагэ была с ним, но будто за толстой стеной. Теперь же в стене пробили брешь те, кто знал его лучше, видел чаще, и свет правды, хлынувший в нее, едва не ослепил Ючжэня. Как тут придерживаться сострадания, умеренности и смирения[338], если жалость к дагэ, вынужденному хранить столько тайн, к эргэ, который, любя брата, мучился от неизвестности, рвет сердце на части? И до смирения ли тут, если изнутри поднимается жгучее желание справедливости, желание отомстить предателям и святотатцам из Чу Юн, которые когда-то вызвали божественный гнев? Это ведь из-за них ушли боги, из-за них над тысячами невинных людей висит угроза смерти за одно неосторожное слово или даже мысль!

– Главы Вэй, прошу простить меня за дерзость, – Ючжэнь поднялся и низко поклонился, – но я должен знать. В Цинь Сяньян мне рассказали о прошлом, о том, что совершил клан Чу Юн, и вы, как я вижу, на стороне главы Цинь. Так скажите мне… – он глубоко вздохнул, – правдивы ли эти рассказы? Я отдаю себе отчет в том, что меня могут обмануть, но я готов поверить, я уже верю, просто… боюсь, мне мало этого.

Братья Вэй тоже встали, и Вэй Юнмэй ответил за двоих:

– Правдивы. Мы с братом можем это подтвердить. Мы бы и сами не поверили одним словам, приди к нам Цинь Сяньян без доказательств и не будь у нас самих необходимых улик. Позже мы можем все показать тебе, если ты останешься на нашей стороне. А пока просим тебя сесть и послушать, о чем здесь будет говориться далее, ведь у нас тоже есть новости для главы Цинь.

– Не так давно в землях Минъюэ состоялся Совет кланов, – начал Вэй Юншэн. – Вы знаете, глава Цинь, что после Сошествия гор проведенные Советы можно перечесть по пальцам одной руки, но тут повод был достойный.

На одной из последних божественных охот на границе земель Ин и Сяньян объединенный отряд Янь Цзи и У Минъюэ столкнулся с тем, что молодой господин Янь Шуньфэн метко окрестил «волной». По его словам, это нечто накрыло отряд подобно океанскому валу, пронеслось потоком энергии сквозь меридианы, вызвало галлюцинации, кратковременную потерю сил, сбой в работе духовного оружия и талисманов. Но главное – подняло изрядное количество нечисти. Отдельно замечу, что среди нее были и яогуаи, а их не встречали в тех местах много лет.

Наиболее слабые и неопытные адепты оказались на грани искажения ци, глава У Минъюэ был тяжело ранен. На Совете решили отправить на границы разведывательные отряды, и, согласно последним донесениям, «волны» происходят в последнее время все чаще и сильнее, и опасность их не только в том, что они поднимают толпы нечисти разного уровня, но и в том, как они влияют на заклинателей и их оружие. Чем адепт слабее, тем он беспомощнее перед «волной», а сильных адептов, как вы понимаете,