в нескольких километрах и тоже готовится к бою.

У жалкого выскочки действительно было вдвое больше солдат, целых четыреста тысяч, но это Тимура не беспокоило. Он спокойно завтракал в своем шатре, бросая удивленные взгляды на Байсункара, который не находил себе места.

– Разве тебе не доложили, что у Тохтамыша четыреста тысяч? – спросил он. – И ты все равно собираешься столкнуться с ним лоб в лоб?

Железный Хромец бесстрастно кивнул:

– Конечно. Но почему тебя это волнует?

Байсункар отвел взгляд:

– Думаешь, мы его осилим?

Тимур усмехнулся.

– Я знаю ордынских ханов как облупленных, – ответил он. – И клянусь Аллахом, что мы победим. Байсункар, тебе не о чем беспокоиться. Я предлагаю тебе возвратиться в шатер и плотно позавтракать.

Тысячник поморщился. У него не было аппетита.

– Иди, – приказал Железный хромец, и военачальник, опустив голову, вернулся к себе.

Тамерлан продолжал с наслаждением есть сладкие лепешки, запивая их кумысом.

Военачальники не расходились по шатрам, ожидая распоряжений, но их не было. Через некоторое время засуетились повара, мясники, побросали в котлы основное кушанье солдат – баранье мясо и рис, и степь наполнилась резким запахом бараньего жира. Слуги забегали, расстилая дастарханы, и Байсункар, не менее удивленный, чем другие военачальники, снова подошел к шатру Великого эмира.

– Разве сражение не состоится? – поинтересовался он, войдя к Железному хромцу, и тот лукаво улыбнулся:

– Я не говорил этого, Байсункар. Но было бы верхом глупости идти на Тохтамыша голодными. Мы хорошо пообедаем, прежде чем дадим бой этому выскочке.

Военачальники переглянулись. На их лицах ясно читались растерянность и недоумение.

– Разве я не прав? – Тимур прищурил голубые глаза и погладил бороду. – Разве голодный воин способен на подвиги?

Байсункар хотел ответить, что сейчас не время думать о еде, но только махнул рукой.

Его согревала одна мысль: Железный хромец никогда ничего не делал просто так.

В лагере Тохтамыша вовсю готовились к битве, проверяя экипировку солдат. Все нужные вещи воина должны были быть в порядке, даже иголки и нитки. Тохтамыш требовал от солдат железной дисциплины, и они боялись потерять что-либо из одежды, потому что за это могли подвергнуться наказанию.

Монгольские воины обычно выручали друг друга – это повелось еще со времен Чингисхана. Если один из них во время похода или сражения случайно ронял какую-то вещь, его товарищ подхватывал ее и возвращал хозяину.

Шпионы, посланные в лагерь Великого эмира, уже спешили к шатру своего господина с долгожданными новостями.

Тохтамыш вышел им навстречу, надеясь услышать что-нибудь утешительное. Он не признавался даже самому себе, что до смерти боится бывшего покровителя.

Может быть, разведчики сообщат о каких-нибудь слабых местах в обороне противника?

Маленький кривоногий разведчик с черными, будто нарисованными углем усиками, сначала описал дороги и пастбища, лежавшие неподалеку, а потом перешел к войску Тамерлана. Он на глаз попытался определить его численность, но, рискуя ошибиться и навлечь гнев хана, радостно сообщил:

– Их меньше. Почти вдвое меньше.

Это известие порадовало Тохтамыша. Даже такое обученное войско, как у Тамерлана, можно было победить численностью. Во всяком случае, он очень на это рассчитывал.

– Как же Тамерлан готовится к сражению? – поинтересовался он, и его хмурое лицо просветлело.

Черноусый разведчик растерялся:

– А они не готовятся, – буркнул он. – Они пируют, словно уже победили.

Тохтамыш почувствовал, что задыхается от волнения, и рука протянулась к горлу.