на диво привлекательной.

– Где-то тут наш трансфер, – пробормотал Адам, щурясь на безжалостном солнце, и Ася вдруг захихикала.

– Посмотри туда, мой юный друг. Мне кажется, что фиг тебе, а не трансфер.

Возле огромного блестящего внедорожника стоял безупречный водитель в черном костюме (по такой жаре) и табличкой «Мадина».

– Привет от папочки, – Ася чмокнула Адама в горячую щеку. – А ты как думал? Он оставит нас без присмотра в другой стране?

– Я в этой машине не поеду, – Мадина яростно ткнула в «Тойоту» пальцем с безупречным маникюром. – Мне от этого человека ничего не надо.

– Как знаете, – согласилась Ася. – А я готова умереть ради кондиционера.

Адам поздоровался с водителем, назвашимся Адгуром, и помог Асе с детьми забраться в салон.

– Кааайф, – Ася вытянула ноги в шлепках, наслаждаясь прохладой. – Ребеночек, дай нам водички.

Димдим достал из сумки поильник для Маруси и бутылку воды для остальных.

Ева привалилась кудрявой головой к плечу Аси.

– Двадцать, – сказала она.

– Двадцать пять, – ответил Димдим.

– Пятнадцать, – сделала ставку Ася.

Степан лениво сделал два глотка, забрался с ногами на сиденье, устроил белобрысую голову на коленях у Аси и закрыл глаза.

– Десять, – засмеялся Димдим.

Степан славился своим умением моментально засыпать везде и при любых обстоятельствах. Однажды он заснул на детской версии американских горок.

На улице Адам и Адгур уговаривали Мадину сесть в машину.

Мириам выпила целую бутылку воды и зевала. Ася сменила ее положение в слинге на более удобное для сна и обняла Еву.

– Мы сделали это, – лениво пробормотала она и закрыла глаза.

Ева захихикала.

– Миссия «Семья для бабушки» почти выполнена. Я думала, что нас выкинут из самолета прямо в небо. Маруся была в ударе.

– Бабкина семейка, – буркнул Димдим с усмешкой. – Если у нее в роду все такие упертые, завтра будет экшен. Ася, уговори моих родителей разрешить мне пирсинг.

– На какое место, радость моя?

– На языке.

– Да, – протянула она мечтательно. – Это заставило бы тебя помолчать хоть немного. Ты бы так славно шепелявил, что точно огреб бы несколько комплексов.

– Почему шепелявил? – насторожился Димдим.

– Ну представь, что сначала тебя проткнут иголкой, потом вкрутят туда металл, а потом это будет болеть еще несколько дней. Язык опухнет, в штанге начнет застревать еда, а ты будешь неделю шепелявить. Не подумай, что я против. Страдающие подростки – это канон.

Дверь открылась, и Мадина царственно вплыла в салон.

– У тебя же был пирсинг на языке, – напомнил Димдим. – А мне почему нельзя?

– Потому что я прокола язык в тридцать, а сняла пирсинг в тридцать один. Просто вдруг потеряла интерес к украшательству

– Нет, – сказала Мадина. – Никаких пирсингов. Это отвратительно.

Адам захлопнул дверь и сел рядом с Димдимом. Машина тронулась.

– Вы мне вообще никто, – насупился Димдим.

На Мадину это не произвело ни малейшего впечатления.

– Все равно я тебе запрещаю. Ты начнешь плохо влиять на Еву.

– Из-за дырки в языке? – поразился Димдим.

– Вернемся к этой теме после того, как Еве исполнится шестнадцать.

– А лучше – тридцать, – засмеялся Адам, подмигивая Димдиму.

– Пятьдесят!

– Я все вижу, – сказала Ася, не открывая глаз.

Адам всегда был на стороне Димдима.

Вскоре все притихли, прилипнув к окнам. Пальмы плыли в синеве неба, блестело на солнце море, нависали многовековые горы.

– Мам, – Ева погладила ладошками Асю по щекам и повернула ее голову к Мадине. Та тихо плакала, неподвижная и прямая. Ее лицо казалось высеченным из мрамора, и крупные слезы мерцали, как бриллианты.

– Это она от счастья, малыш, – едва слышно проговорила Ася на ухо дочери. – Помнишь, я тоже плакала, когда ты победила в танцевальном конкурсе?

– Ты не плакала, ты рыдала, – фыркнула Ева, снова прижимаясь к Асиному плечу. – Люди наверняка думали, что у тебя кто-то умер.

– Ну и с каких пор тебя волнует, что подумают люди?

– С тех пор, как я выступаю на сцене. Имидж – это все.

– Чепуха на постном масле, – отрезала Ася. – Ты сама себе тренд. Иначе вообще нечего делать на сцене.

– Легко тебе говорить, – пробормотала Ева неуверенно.

Ася легко укусила ее за макушку.

– Ты еще инстаграм заведи.

Адам вдруг закашлялся.

– Ясно все с вами, – вздохнула Ася, – заговорщики! Ева, ты папина дочка. Такая же выпендрежница.

– Смотри, что покажу, – захихикала Ева.

Она подтянула штанины своих длинных легких брюк и продемонстрировала носки в тонких кедах. Один красный, другой зеленый.

Ася беззвучно захохотала, чтобы не разбудить детей, но Степан недовольно пробормотал:

– Хватит болтать!

– А куда мы, собственно, едем? – заинтересовался Адам, когда машина въехала во двор просторного коттеджа. – Я бронировал гостиницу.

– Фарид Ашотович решил, что здесь вам будем удобнее, – отозвался Адгур, лихо паркуясь.

Ася быстро посмотрела на Мадину, ожидая нового взбрыка, но у несчастной женщины, кажется, не было больше сил. Свидание с родиной потрясло ее. Она вышла из машины, опираясь на плечо Димдима, втянула носом воздух, подняла руку, чтобы коснуться листиков лаврушки, посмотрела на обильные цветущие олеандры и зажмурилась. Ева обняла ее. Адам со спящим Степаном на руках смотрел на мать с беспокойством.

Из дома выплыла пожилая абхазка.

– Амина Ивановна, – представилась она, – помощница по хозяйству. Кто у нас тут такой сладкий?

– Это наш новый ребенок, – пояснила Ася, передавая ей слинг.

– Маруся.

– Мириам! – поправила Мадина.

Им пришлось тянуть бумажки из шляпы, чтобы выбрать имя. У дедушки тоже было полно предложений. Бедная Маруся еле увернулась от «Джаухарии».

Стемнело резко и быстро, и день, наконец, закончился. Мадина заявила, что не останется на ночь одна и забрала к себе Марусю и Степана. Димдим и Ева свалились в кровати, засыпая на лету.

Адам вышел во двор, слушая пронзительный стрекот цикад. Звезды казались яркими и низкими. Он набрал номер отца.

– Ты просто не мог остаться в стороне, да? – спросил он.

– Ну разумеется! Как мои внучки?

– И внук.

– Ну да, – голос отца стал прохладнее. – И он тоже.

Адам иногда задавался вопросом, существуют ли какие-нибудь курсы по перевоспитанию родителей.

– У нас все нормально.

– Твоя мать?

– Потрясена, – коротко ответил Адам.

– Да потому что вообще не надо было туда ехать! – вспылил отец. – Я сто раз говорил об этом твоей сумасшедшей женушке! Такие потрясения вредны Мадине – в ее-то возрасте.

– А твои вопли, разумеется, полезны.

– Давай я приеду, – предложил отец, как всегда игнорируя все, что ему приходилось не по душе.

– Перестань. Тут и без тебя полный дурдом.

– А что? Я мог бы взять мальчика на рыбалку.

Адам невольно засмеялся. Как бы отец ни выпендривался, у них со Степаном были особенные отношения.

Степан вообще был очень особенным.

Например, он с