Как будто они не поссорились всерьез в первый раз и теперь в желудке Адама не поселился колючий еж. Как будто не было визита отца и Альбины, рассуждающей об ужине, тоже не было.

Адам снова и снова пытался понять Асю и не мог. Иногда его охватывали бессилие и отчаяние – она не хотела ничего слышать о любви и упорно игнорировала все его долгосрочное планирование, предпочитая жить одним днем.

Адаму мало было одного дня, он хотел множество лет и даже десятилетий, но никак не мог придумать, как этого добиться.

Все, на что его хватало, – это поддерживать видимость спокойствия. Нельзя было и дальше срываться на Асе при Еве, как это случилось утром.

Больше всего на свете Адам ненавидел скандалы – и теперь посмотрите на него. Сам на них нарывается.

Нет, таким образом проблемы не решить. Тут нужна грамотная стратегия.

Ася грызла себя весь день: как можно было не заметить, что Ева разговаривает по телефону сама с собой. Она написала Лене в инстаграм, попросив ее позвонить дочери и объяснив, что девочка очень ждет звонка. Но пока сообщение не было прочитано.

Судя по кофейным отметинам на стене и осколкам в мусорке, можно было не спрашивать, как у Адама прошел разговор с отцом. Бедная красавица-длинноножка, не повезло ей оказаться прямо в эпицентре семейных разборок. Зато сразу видишь перспективу. Вряд ли они еще раз увидятся, и это самым зловредным образом успокаивало Асю.

Адам, между тем, был задумчив и мрачен. Ну еще бы, с таким-то семейством. Поэтому Асе приходилось еще шире улыбаться, и в итоге у нее разболелась голова. И ведь даже таблетки не выпить.

В любом случае, если сегодня и Мадина начнет травмировать ей ребенка, Ася молча и элегантно откусит ей голову.

Ей очень хотелось кому-нибудь откусить голову.

Но все прошло хорошо. Они сняли небольшое кафе, куда пригласили детей из развивашки и с танцев, и наняли аниматоров. Мелюзга устроила такой гвалт, что у Мадины быстро завяли уши и она взмолилась о пощаде. Поэтому уже к девяти вечера все было закончено.

Ева вырубилась уже в машине, и Адаму пришлось поднимать ее наверх на руках. Ася тихонько раздела именинницу и решила, что сегодня можно обойтись без чистки зубов. И без сил отползла на кухню, чтобы приложить лед к пылающей голове.

– Что? – немедленно спросил Адам, глядя на то, как она роется в морозилке.

– Умираю, – призналась Ася и прижалась лбом к замороженному куску мяса.

– Иди сюда, – он взял ее за руку и посадил на табурет. Встал за ее спиной и положил руки на плечи. – Сиди спокойно и лучше закрой глаза, – велел он, когда Ася пыталась что-то возразить. – Моя мать королева мигреней. Я сделаю тебе массаж. Устала?

– Чувствую себя древней развалиной, – она с облегчением привалилась к нему спиной, с удовольствием ощущая тепло и надежность.

– Детские праздники способны доконать кого угодно, – согласился Адам и положил пальцы на точку между бровями Аси. – Постарайся ни о чем не думать.

– Но…

– Позже, – легкие поцелуи коснулись ее уха и шеи. – Пока просто выброси все из своей головы. Представь, что ты уже написала фанфик, поставила точку, нажала опубликовать, и теперь внутри тебя пустота и удовлетворение.

Его пальцы, легкие и настойчивые, поглаживали ее брови, массировали виски и уголки глаз, затылок и шею. Пульсирующая боль, преследующая последние несколько часов, отступала.

– Хорошая девочка, – похвалил ее Адам, – помочь тебе принять теплый душ? С терапевтической точки зрения, – быстро добавил он, вдруг смутившись. – Я же не настолько дикий, чтобы набрасываться на едва живую женщину.

– Кто знает, – она задрала голову, чтобы увидеть его склоненное лицо, – может, едва живая женщина настолько дикая.

Адам склонился ниже, и Ася поймала его поцелуй, целебный и сладкий.

Он был нежен и утешителен.

– Иди в постель, – шепнул Адам, – я сделаю тебе чай с ромашкой.

Ася кивнула, ощутив легкое головокружение. Ей действительно требовался отдых.

– Но нам надо поговорить, – произнесла она настойчиво. – Я не усну, пока мы не поговорим.

– Тогда жди меня во взрослой спальне, иначе Ева опять нас отругает за то, что мы шушукаемся по ночам.

Слушая, как льется вода в душе, Адам занимался чаем и расстраивался.

Это он своей утренней выходкой довел Асю до такого состояния? Об этом она так сильно хочет поговорить?

Наконец, вода стихла, хлопнули двери, и Адам с подносом в руках направился в спальню. Ася уже лежала, свернувшись калачиком и обнимая свой живот, и смотрела в темноту за окном. Шторы были распахнуты, и дождь бил по стеклам.

– Чай, – объявил Адам, пристраивая поднос на тумбочку. – И круассан.

– Мы оба совершенно никчемные, – ответила Ася грустно. – Не видим, что происходит у нас под носом. Слишком отвлеклись на… романтические порывы.

– О чем ты говоришь?

Ася потянула его за руку, усаживая рядом с собой. И рассказала про то, что Лена ни разу не связалась с Евой, а когда дочь набрала ее сама, чтобы похвастаться новым телефоном, велела ей никогда не звонить ей первой, а ждать, когда это сделает мама.

– Ей хватило пятнадцати секунд, – завершила свою речь Ася.

Адам осторожно лег и обнял ее.

– Почему все вокруг такие странные? – спросил он. – Как будто сговорились.

– Они просто строят свою жизнь, а мы свою, – ответила Ася рассудительно. – А иногда возникает конфликт интересов. Лене ведь тоже нелегко приходится – ей нужно все время тревожиться о том, что муж узнает о существовании Евы. Строить свое будущее на столь шаткой основе очень хлопотно. Она позвонит, как только закончится медовый месяц. Кто знает, какие кошки скребутся на ее сердце. Твой папа… он заботится о тебе, как умеет. По крайней мере, ему не все равно. Ты важен для него, младший сын, обделенный сын. Наверное, и его терзает сожаление о том, что он отдал тебе так мало.

– Почему ты такая умная, когда дело касается других, и такая глупая, когда речь идет о тебе? – Адам провел пальцами вокруг глаз Аси, желая стереть усталость, паутинкой разбегающуюся во все стороны.

– Да, кстати, – она опустила веки, сдаваясь непобедимому сну. – Что это было такое утром? Любовница, которая тебя терпит? Серьезно?

– Я злюсь на тебя из-за той чуши, которую ты наговорила Вике. Дождаться того момента, когда я тебя брошу? Забудь об этом.

– А что я должна была сказать девушке? – Ася широко зевнула и зарылась носом в ямочку на шее Адама. – Она была расстроена, и я ее утешала. Ты единственный, кто