глаза, быстро моргая, потому что этого не может быть.

Был ли наконечник стрелы целым? Вообразила ли я себе тот изъян? Или поток вымыл остатки обсидиана из птичьего тела?

Дым вьется к вершине валуна и превращается в плоть и перья. Второй ворон Лора.

Боги мои! Мне удалось освободить второго ворона Лора!

Кожу покалывает от облегчения и радости.

Я это сделала.

Я. Это. Сделала.

Волшебная статуя складывает крылья и поворачивает шею, прежде чем запрокинуть голову вверх. Вместо того чтобы смотреть на своего друга, ворон смотрит на меня такими же сияющими и золотистыми глазами, как у Морргота.

Через пару ударов сердца он расправляет крылья и взлетает.

Два ворона есть, осталось три.

– Куда теперь, Морр… – Последний слог в его имени застревает у меня в горле, когда вороны встречаются, а их тени сливаются в большое пятно.

Вот уже они одно целое.

Одна птица, которая в два раза больше… везде. Железные когти размером почти с мои пальцы, а клюв выглядит так, будто он может насквозь проткнуть мое горло.

Я живу среди тех, кто владеет магией, и все же я поражена.

После того как я добыла Морргота, я поняла, что Бронвен поскупилась на детали. Но теперь… теперь мне интересно, что еще она от меня скрывала. И почему? Такой симбиоз происходит с каждым вороном? И если да, то насколько большим станет Морргот? Таким же большим, как вороны, которые убили отца Данте и напали на наш народ? Морргот в итоге станет больше меня?

Впрочем единственное, что сейчас имеет значение, – как пять воронов помогут Данте занять трон. Любой фейри, столкнувшийся с чудовищной птицей, оснащенной железными клювом и когтями, задрожит от страха, включая короля Люче.

Морргот вылетает из ущелья прямо на меня. Я с трудом поднимаюсь на ноги и отступаю так быстро, что спотыкаюсь. Я размахиваю руками, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но в конце концов именно давление тела Морргота на мои плечи удерживает меня от падения. Успокоившись, Морргот кружит вокруг меня, хлопая крыльями, чтобы оставаться на одном уровне с моим лицом.

Когда я смотрю на черного ворона, я снова задаюсь вопросом: то, что я делаю, приведет к гибели моего королевства или к его улучшению? Я напоминаю себе, что, как только Данте станет королем, он сделает меня своей королевой. На этом пустом поле некому дать клятву, тем не менее я произношу ее себе под нос:

– Когда я сяду на лючинский трон, я клянусь быть маяком справедливости и равноправия.

Трон? Какая ты амбициозная женщина.

Я замираю и таращусь на Морргота, прежде чем развернуться и осмотреться в поисках обладателя голоса, который только что прогрохотал в воздухе.

– Кто здесь?

Мое сердце покидает грудную клетку и медленно ползет вверх по горлу. Если меня поймают с волшебными воронами, мне не видать ни трона, ни завтрашнего дня, какой бы амбициозной я ни была.

Свет поредел, превратив поле в лоскутное одеяло свинцово-серого и пепельно-лавандового цвета. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть человеческую фигуру, но, кроме ворона и случайного крылатого насекомого, никакое другое существо не портит тусклый пейзаж.

Мне почудился этот голос? Была ли это моя совесть, напоминающая, что надо быть скромной? Если это так, то у моей совести могучий хрипловатый тембр. Довольно мужественный.

Если только это был не человек, а…

– Этот голос… он твой?

Ворон не отвечает, но я принимаю его молчание за согласие.

– Как… как ты разговариваешь?

Ты вернула мне голос.

– Я… – Я облизываю губы. – Как?

Объединив двух моих воронов.

Мурашки ползут по всему телу.

– Это безумие.

Я так понимаю, Бронвен мало обо мне рассказала.

– Бронвен ничего о тебе не рассказала. Я думала, что собираю статуи, а не волшебных птиц, которые могут посылать видения и говорить. – Я сглатываю, чтобы успокоить участившийся пульс. – Твой клюв не двигается, так как же ты издаешь звуки? Ты – как, напомните, называются эти придворные артисты? – чревовещатель?

Чревовещатель? Фырканье раздается в моей голове. Я не чревовещатель.

– Тогда как?

Я говорю внутри твоего разума.

Мой рот слегка раскрывается, потом шире.

Я сбил тебя с толку, Ionnh[56] Báeinach?

Это глупо, но мне не нравится, что он обращается ко мне так ласково и по фамилии Бэннок.

– Моя фамилия Росси, а не Бэннок. И я не юная.

Наступает мгновение тишины, нарушаемое только взмахами крыльев Морргота.

Твой отец Cathal, что делает тебя Báeinach, но если ты предпочитаешь носить имя карающего генерала, тогда я подчинюсь твоим желаниям.

Мои губы сжимаются.

– Я предпочитаю носить фамилию матери.

Наступает долгая пауза. В ней сквозят невысказанные слова.

– Будут ли все пять твоих воронов делать то, что только что сделали эти двое?

Да.

– И всех их зовут Морргот?

Да.

– И Лор – твой хозяин?

Наступает мгновение тишины между нами, а затем следует ответ:

Да.

– И этого Лора мы тоже ищем? Он что, статуя-фонтан в королевской ванне?

Ворон не улыбается, но я чувствую его улыбку. Как? Я не могу этого объяснить. Возможно, по тому, как медленно переливаются его цитриновые глаза, которые прикованы ко мне. Возможно, это мое воображение.

Он не статуя-фонтан в ванне, нет.

Хотя у меня к нему тысяча и один вопрос, я откладываю их на то время, когда голова не будет кружиться от звука мужского голоса внутри черепной коробки.

Изучая пейзаж, окутанный вуалью звездного света, чтобы понять, как вернуться к Фурии, я задаю последний вопрос:

– Итак, где твой следующий ворон?

В Тареспагии. Зарыт в роще вашей семьи.

Мой взгляд возвращается к нему.

– Роща моей семьи? – Как удобно. От беспокойства потеют руки. Я вытираю их о штанины. – Скажи мне, Морргот, пророчество реально или Бронвен организовала эти поиски из-за моего происхождения?

Проходит секунда. Две.

Я начинаю задаваться вопросом, слышал ли он мой вопрос, когда он произносит:

Твой ненаглядный принц сидит у подножия горы, в сопровождении войска.

– Войско… Зачем?

Затем… чтобы задержать тебя.

Глава 48

Мое сердце колотится так быстро, что во рту пересыхает.

– Он з-знает… знает, что я ос-освободила тебя.

Я обвожу взглядом поле, ожидая увидеть Данте с развевающимися длинными косами со сверкающими золотыми бусинками.

Он в долине, напоминаю я себе.

Я быстро взбираюсь на холм и смотрю вниз. Все, что я могу разглядеть сквозь перистые облака, – это цветные точки, похожие на краски на палитре художника: Ракоччи – зеленая точка, Марелючи – синяя, усеянная медными светоотражающими крышами, и Изолакуори, на самом краю, – решетчатая бело-золотая.

Я так сосредоточилась на своей