Викинги увезли тебя невольницей из родного Корнуолла и продали на дублинском рынке. Несомненно, дома ты любила какого-то юношу. Осмелюсь даже предположить, что он отвечал взаимностью.

Онгвен молчала. Она едва осмеливалась дышать.

– Когда Ситрик берет тебя, ты воображаешь лицо того юноши, верно? А когда смотришь на море, то представляешь, как вернешься домой и он встретит тебя с распростертыми объятиями.

Она не ответила, но мне хватило и единственной слезы, которая стекла по ее щеке. Я рассмеялась:

– Женщины такие предсказуемые. Даже грустно, честное слово. Вот почему миром правят тупицы мужчины.

– Я здесь счастлива, – сказала она бесцветным тоном. – Я не хочу покидать Дублин.

– Вот и хорошо, – ответила я, – потому что дома тебе никто не обрадуется. Пока мой сын над тобой не сжалился, ты была обычной шлюхой. Ты, наверное, и счет потеряла, сколько мужиков приняла между ног. А теперь после родов у тебя еще и растянут живот. Ты лишилась и невинности и красоты: твой возлюбленный и не взглянет на тебя без отвращения. Вся твоя ценность сострижена под корень, прямо как волосы Асфрид.

Она встала:

– Да, вы правы. Теперь я способна вызвать лишь отвращение у всех, кого знала. – Она направилась к покоям Ситрика в дальней части чертогов, не обращая внимания на рыдания дочери. Разумеется, за Эдизией все время присматривала ее кормилица, но Онгвен, казалось, даже не замечала плача девочки.

– Онгвен! – крикнула я ей вслед. – Скажи рабам, чтобы сходили с тобой на рынок. К нам прибыл купец из Туниса, который продает необычные серебряные браслеты. Купи себе что-нибудь миленькое. Ситрик сказал, чтобы ты ни в чем себе не отказывала.

Онгвен рассеянно кивнула и скрылась в коридоре.

Тяжелые дубовые двери чертогов скрипнули под порывом ветра. Кто-то настойчиво просил стражников впустить его внутрь. Я откинулась на спинку трона. Возможно, к нам пришли рассудить спор подданные, живущие за пределами Дублина. Устроившись поудобнее, я кивком приказала стражнику открыть двери.

В тронный зал вошел не викинг, а христианский монах. Я поплотнее завернулась в меха. У меня скрутило живот от одной только мысли, что они заявились в наш город.

Вслед за первым монахом вошли еще четверо. Процессию возглавлял старик с иссохшей обвисшей кожей и хищным взглядом. Трое его спутников были куда моложе: я сомневалась, что хоть кому-то из них уже доводилось бриться. Мое внимание привлек пятый монах – рослый, со светлыми волосами до плеч и темно-зелеными глазами. Красивый, но не так, как ирландские или скандинавские мужчины, а с гладко выбритым лицом. Возможно, он англичанин, хотя для потомка саксов его кожа казалась слишком бледной.

– Королева Гормлат, я аббат Франциск, настоятель Ласкского монастыря, – представился старик. – Я прибыл по просьбе верховного короля Шехналла – владыки Ирландии, правителя Мита…

– Да-да, – отмахнулась я. – Я знаю, кто такой Шехналл.

Настоятель склонил голову. Один из его молодых спутников, стиснув зубы, наблюдал за окружающими меня воинами, а остальные трое опустили взгляды в пол.

– Христианам здесь рады, – сказала я. – Вам нечего бояться.

Старик посмотрел на меня цепким взглядом.

– Нелегко входить в город, чьи воины всего семь лет назад сожгли женский монастырь. И все же Иисус призывает прощать желающих нам зла.

Я с трудом подавила смешок. Этот набожный дурень собрался читать мне проповедь?

– Мы не страшимся смерти во имя Христа! – страстно воскликнул молодой темноволосый монах.

– Очень благородно с вашей стороны, – широко улыбнулась я, – но сегодня у вас нет причин бояться смерти. Я приготовила лодку, чтобы вы смогли посмотреть на Око Эрин, как и велел Шехналл. Обещаю, что здесь никто не причинит вам вреда.

Настоятеля явно успокоили мои слова. По крайней мере, он немного расслабил челюсть.

– На острове уже давно никто не живет, – добавила я. – Вам будет негде укрыться, когда разразится буря. Сколько вы собираетесь здесь пробыть?

– Мы желаем лишь осмотреть остров и решить, какие материалы понадобятся, – ответил настоятель. – Строить начнем не раньше весны.

Я кивнула.

– Тогда сообщите, сколько дерева и соломы потребуется. Я прослежу, чтобы все доставили на остров к вашему возвращению.

– Я не ожидал подобного благоволения. – Настоятель оперся на посох, а трое молодых монахов впервые оторвали взгляд от пола. Четвертый, красивый и светловолосый, не шевелился.

– Аббат Франциск, – сказала я, одаряя старика благодушной улыбкой, – а могу ли я узнать имена ваших братьев?

Настоятель кивнул:

– Это брат Адоннон, брат Бекан и брат Скуихин.

Я кивнула каждому, отметив, что старик не торопится представлять последнего спутника.

– Ко мне в чертоги пришли пять монахов, аббат Франциск, а вы назвали только четыре имени.

– Это брат Томас, – сказал настоятель, проводя рукой над головой пятого монаха, – но он служит не в Ласке. Он только что вернулся из паломничества в Рим, и мы встретили его на пути в Дублин. – Он улыбнулся молодому монаху с пылом праведника. – Брат Томас предложил сопровождать нас, и я счел за честь принять его в наши ряды.

Томас? Я замерла, а кровь отлила от моего лица. Неужели это тот самый брат Томас, убивший Рауля? Не может быть. Даже Потомкам едва ли хватило бы наглости сунуться в дублинский монастырь еще до того, как его отстроят. Или я ошиблась? Внимательно глядя на монаха, я наблюдала именно то, что описывала мать: зеленые глаза, светлые волосы, бледная кожа.

– Здравствуйте, королева Гормлат, – произнес брат Томас. – Надеюсь, вы не против моего присутствия.

– Меня это никак не касается, – ответила я, стараясь унять дрожь в голосе. – Если аббат Франциск согласился принять вашу помощь в строительстве монастыря, это исключительно его решение.

Сдержанно улыбнувшись мне, брат Томас встал позади настоятеля, всем видом выказывая абсолютное подобострастие. Как же поступить? Я хотела расспросить его, но мать предупреждала, что Потомки умеют чуять волшебный огонь фоморов. Вдруг он уже понял, кто я на самом деле?

Я вновь потерла пальцами гладкий поручень трона. Что же, если он догадался, мне ничего не изменить. Если же не успел раскрыть мою истинную природу, то несколько вопросов едва ли сыграют решающую роль.

– Брат Томас, в каком монастыре вы служили перед тем, как отправиться в паломничество?

– До паломничества я жил отшельником.

Он говорил тихо, но мелодичной интонацией его голоса невозможно было не заслушаться.

– Где же вы приняли постриг?

– В Ан Иуре.

– Это в Уладе?

Он кивнул.

– А почему не хотите вернуться туда?

– За время моего отсутствия монастырь разграбили викинги. Боюсь, моих братьев продали в рабство, а церковь разрушили. Аббат Франциск согласился принять мою помощь в восстановлении монастыря, а затем я решу, что делать дальше.

– Да, он проявил к вам