Шрифт:
Закладка:
Вот только в глазах нового коменданта крепости не было страха. Он внимательно посмотрел на Шторма.
- Тогда скажи, инквизитор, как идут наши дела? - он поднял палец, указывая на улицу. - Там, на стене?
Берик поморщился.
- Ты же был там, вместе со мной, - он устало сел на скамью. - Бывало и лучше.
***
Армия короля, взгляд со стороны
Огромные осадные башни из брёвен и шкур катились сквозь дождь, через жирную, маслянистую грязь, к восточным стенам «Золотого Когтя». Их волокли длинные упряжки насквозь промокших, заляпанных грязью волов и столь же грязные, измотанные люди. Катапульты беспрерывно швыряли камни и горшки с кипящей смолой, время от времени запуская Дикий огонь. Лучники держали стены под обстрелом. Защитники не отставали и пускали в ответ тучи снарядов с фланговых башен, парапета и с улиц, расположенных под стенами. То и дело в плотных рядах королевских воинов, несмотря на щитоносцев, прикрывающих своих товарищей, кто-то вскрикивал и падал на землю. Башни приближались с поскрипыванием. Люди на их верхних площадках сбились в кучи, прикрываясь деревянными настилами и вглядывались в дым, ожидая сигнала.
Далеко не все башни смогли добраться до стен города, чуть ли не половина была разрушена ещё на подходе: какие-то меткими выстрелами катапульт мятежников, какое-то сожжены Диким огнём, а одна так и вовсе перевернулась по дороге, соскользнув в грязи и завалившись в не до конца засыпанную яму.
Но вот, грохот боя прорезало пение трубы.
На стены со стуком упали сколоченные из брёвен мостки. Закованные в железо рыцари хлынули вперёд с громкими боевыми кличами. «За короля!» — был преобладающим. Размахивая собственным оружием, они прыгали на копья и мечи защитников. Внизу, на земле, тысячи солдат ринулись на новый приступ, поднимая огромные лестницы с железными крючьями наверху и старательно засыпая ров, стремясь в первую очередь действовать около ворот, чтобы иметь возможность подвести к ним таран.
Сверху на них сыпались стрелы, камни и трупы. Те, на кого попадало кипящее масло, с криками падали со ступеней приставных лестниц. Но так или иначе, они поднялись до самого верха, забрались на парапеты и ринулись на мятежников. Впрочем люди, что верные королю, что восхваляющие «Небесного Клинка», валились с высоты абсолютно одинаково.
Войска Речных земель и Дорна сумели захватить, а главное — удержать, свои участки стены. Всё больше и больше закалённых боями солдат прыгали с осадных башен или взбирались на парапет, вступая в схватку против подготовленных противников. Хоть тех и было значительно меньше, но их мастерство, о котором ходило столько слухов, не оставляло сомнений: бывший мастер над законом очень серьёзно муштровал свои войска. Будто бы заранее готовился к войне!
Оказавшись на стенах, часть вторженцев принялась штурмовать ближайшие крепостные башни. Другие вынуждены были прятаться за щитами, поскольку лучники Моустаса начали обстреливать их с крыш близстоящих зданий, куда своевременно успели отступить. Стрелы проносились над головами, жужжа, словно стрекозы. Сосуды с кипящим маслом разбивались среди скоплений людей, поджигая их не хуже Дикого огня. Пострадавшие с пронзительными криками валились вниз, оставляя за собой узкие ленты дыма. Ещё одна из осадных башен рухнула, превратившись в огненную преисподнюю от меткого попадания гренадёра с кувшином очередной алхимической дряни. От прочих башен валил такой сильный дым, что десятки рыцарей Королевских земель попадали с мостков, так как им пришлось бежать вслепую, не разбирая дороги, а сзади напирал поток тех, кто задыхался в дыму.
Затем из-за стен замка, прямо наружу, вышел самолично Бейро — ставший правой рукой Моустаса, за место погибшего в столице Демея, а также его элитные войска. Люди вопили, рубили друг друга, дрались врукопашную, отбивая ворота, стены и ров, сжигая тараны, осадные лестницы и умудряясь добраться даже до катапульт. Вылазка была крайне дерзкой и на диво успешной. Не готовые к такому лоялисты очень серьёзно поплатились.
Когда войска короля, под командованием лорда Фаулера, лишились осадных башен и оказались под шквальным обстрелом, поднимающиеся по лестницам уже не могли возместить потери. Казалось, будто за считанные мгновения каждый смог бы похвастаться десятком стрел, вонзившихся в его щит или доспех. Рыцарей, схватившихся с Бейро, оттеснили обратно, под крики их сородичей. В конце концов «Старый Ястреб», видя смертельное безрассудство в глазах своих людей, дал приказ отступать. Выжившие падали с лестниц. Мало кто добрался до земли живым.
«Золотой Коготь» в очередной раз подтвердил свою монументальность и неуязвимость. Точно также, как его защитники. И пока король Орис «вальсировал» с лордом Моустасом, ведя бои через отряды разведчиков, внезапные и тайные удары, диверсии, ложные окружения и отступления, ловушки и многомудрые манёвры, так и не решаясь вступить в открытый бой, вторая часть королевского войска ещё дважды пыталась штурмовать стены замка, и оба раза навыки и искусство защитников заставляли их отступить с ужасающими потерями.
И «Небесный Клинок», и король Орис смотрели на «Золотой Коготь», строя свои планы от того, выстоит крепость или падёт. Всё зависело лишь от неё.
А осада всё тянулась, сопровождаемая дождями и мором.
Через несколько дней после того, как была выявлена болезнь, которую называли «кровавым поносом», лекари и мейстеры оказались завалены сотнями жалоб на боль в животе и озноб.
Когда архимейстер Эброз, которого вытащили аж из Цитадели, подтвердил, что болезнь действительно пришла в их армию, войска охватила паника. Даже после того, как Фаулер приказал казнить дезертиров на месте, тысячи людей бежало в Речные земли — таков был страх, внушаемый кровавым поносом. Многие кричали, что беду на них послал сам Бог — «Небесный Клинок», отчего впадали в безумие, начиная резать своих же соратников.
Пока здоровые вели войну и умирали под стенами «Золотого Когтя», тысячи оставались в своих промокших, сделанных на скорую руку палатках: они нескончаемо испражнялись, их рвало желчью, они горели в лихорадке и тряслись в ознобе. Через день-два глаза тускнели, и человека покидала всякая энергия, не считая вспышек лихорадочного бреда. Через четыре-пять дней кожа делалась до странности бледной, что называли карой «истинного Бога». По истечении первой недели лихорадка достигала пика и происходила следующая вспышка, лишавшая даже самых крепких людей остатков сил. Затем больной либо выздоравливал, либо умирал. И вторых было гораздо больше. Лагерь потонул в дерьме, сырости и вони.
Повсюду организовывались лазареты для тех, кто остался без свиты или товарищей, за кем некому было присматривать. Сотни целителей, лекарей и молчаливых сестёр ухаживали за лежачими больными, отчего неизменно заболевали
