…До всего было дело. Духовно-национальные начинания защищались и поддерживались везде и во всём. Не забыта была и святая земля Палестины, первым председателем Православного Палестинского общества стал Сергей Александрович Романов, а в 1889 году Обществу было присвоено звание Императорского.

…До всего было дело. Задумав создание Русского музея, император мыслил один из его отделов посвятить русской этнографической теме. И задуманное, хотя уже и после него, слава Богу, свершилось. Сегодняшний РЭМ (Русский этнографический музей) и вырос из этого «семечка».

И ещё о музеях. Известно нерушимо исполняемое личное распоряжение Царя-Хозяина: все заказы императорской семьи исполнять в двух экземплярах – один для заказчиков, а другой – для музея.

…Дело было до всего. Вот, например, имя великого русского адмирала Ушакова до 1883 года не было увековечено в названии корабля. И лишь Александр III сделал это. Компетентная комиссия предложила ему для выбора именования нового броненосца пять вариантов: «Адмирал Лефорт», «Граф Орлов-Чесменский», «Адмирал Кроун», «Адмирал Синявин», «Адмирал Ушаков». Царь решительно выбрал Ушакова.

В вопросах внешних государственных отношений Царь-Хозяин тоже был подчёркнуто русским правителем. Во всём. Например, при обмене подарками с императором Вильгельмом он подарил ему – русскую тройку! (Добавим, что эта тройка Вильгельма однажды так разнесла, что он чуть не пострадал… Знаковые и подарок, и случай!)

До всего было дело. К большому удивлению Н. К. Гирса Александр III сразу же стал писать ему как деловые бумаги, так и рабочие записки… на русском! Вскоре на русский язык перевели и переписку МИД(а) с нашими представителями за рубежом. Для многих наших (!) дипломатов это стало подлинной проблемой, ведь не все из них достаточно владели русским языком.

…До всего было дело. Академия Генерального Штаба тоже сразу испытала внимание Александра III к родной истории. Её учёные впервые обратились к рассмотрению эпохи Дмитрия Донского и к общему обозрению всех войн России.

До всего было дело. Многие удивлялись, увидав императора одетым в русскую рубашку с узором на рукавах! А он недвусмысленно показал неразумность забвения национальной одежды, и нередко одевался совершенно по-русски.

До всего было дело… Иностранные вина на царском столе были заменены отечественными, кавказскими и крымскими. (У России есть всё своё собственное, и это нисколько не хуже заграничного!)

До всего было дело… В том числе и до армейской формы. Она стала не только совершенно национальной, но и гораздо проще и удобней, нежели прежняя. Полукафтаны и шаровары, цветные кушаки и барашковые шапки преобразили армию и внешне очень приблизили её к народу. Эти нововведения были вполне в духе разумных старинных действий Потёмкина и Суворова. И большинство военных людей одобрили эти нововведения. Резко отозвался о них, кажется, лишь командир гвардейского Преображенского полка князь А. И. Барятинский, заявив, что мужицкую форму он не наденет. И был немедленно отправлен в отставку.

Мы привели немало примеров активного влияния Царя-Хозяина на поворот русской жизни к национальным истокам. Означает ли это, что во всех своих национальных начинаниях император был, несомненно, прав и благотворно успешен? Мы полагаем, что это было далеко не так.

Мы думаем, что слишком безусловная прямолинейность его действий не всегда заканчивалась успешно, а особенно в вопросах укоренения «русскости» в жизни национальных окраин империи. Здесь его национальный курс нередко бывал близок к воинствующему национализму, который выражался в настойчивых попытках русификации инородцев. Александр III ясно понимал опорную стержневую роль русского народа в своей империи и всемерно старался расширять его государствообразующее влияние. Нельзя не одобрить его решение утвердить русский язык в качестве единого государственного, но едва ли можно согласиться с запретом обучать «инородцев» их родному языку. И едва ли можно признать реалистичными старания русифицировать Польшу и простыми мерами решить «еврейский вопрос».

И российская Польша, и российские евреи – это были самые непростые и больные моменты в национальной политике российских императоров. Курс Александра III на этом направлении был жёстким и однозначным: «царство Польское – это всего лишь одна из частей Российской империи, которой не следует ничем отличаться от остального её пространства»; а вся жизнь евреев должна быть подчинена «Временным правилам»[4], изданным в 1882 году, установившим так называемую «черту осёдлости».

Например, что она означала.

Фактически она разрешала основной массе еврейского населения постоянно жить лишь в западных и южных губерниях европейской части России, то есть на территориях Украины, Белоруссии, Литвы и Польши. Но и там их пребывание имело ряд очень серьёзных ограничений. Так, «Временные правила» 1882 года запрещали им приобретать недвижимость в черте осёдлости – Бессарабской, Виленской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Минской, Могилёвской, Подольской, Полтавской, Таврической, Херсонской, Черниговской и Киевской губерниях.

Однако и там евреям нельзя было жить в сёлах, а также в городах Киеве, Севастополе и Ялте. Вне черты осёдлости могли жить евреи – купцы первой гильдии, лица с высшим образованием и специальным образованием, а также ремесленники, отставные солдаты и потомки этих категорий еврейского населения.

«Временные правила» в дальнейшем получили ряд строгих ограничительных дополнений. Так, в 1887 году был принят закон, в котором вводилась процентная норма приёма евреев в средние и высшие учебные заведения и городские уездные училища. В черте осёдлости эта норма составляла 10 процентов от общего числа учащихся; вне черты осёдлости – пять процентов, а в столицах – три процента.

В 1889 году ограничили доступ евреев в адвокатуру, в 1890 году запретили выборы их в земства и городское самоуправление, а в 1891–1892 годах из Москвы выселили двадцать тысяч евреев – отставных солдат и ремесленников вместе с их домочадцами. Предельно суровые действия…

Как относилось русское просвещённое общество к политике Александра III относительно поляков и евреев? Это отношение, конечно, не было единым. Большинство государственно мыслящих людей соглашались с такой русификаторской и запретительной политикой. Интеллектуальные меньшинства сомневались в её разумности и успешности и сочувствовали евреям и полякам. О поляках справедливо отзывались, что этот народ совсем не поддаётся ассимиляции. И были абсолютно правы. Наличие древних истоков своей государственности, глубокая историческая память, талантливая национальная интеллигенция, яркие этнические особенности – всё обуславливало неискоренимую «польскость» поляков.

Ещё сложней оказывалось с евреями. Их высочайшая деловая пассионарность оказалась полной и тяжёлой неожиданностью для малоподвижной основной массы населения Российской империи. И очень быстро евреи сосредоточили в своих руках значительные экономические средства и утвердились в ряде командных позиций финансового и промышленного капитала. (Достаточно сказать, что к 1905 году 60 % купцов первой гильдии – евреи.) В сочетании с этнической и конфессиональной сплочённостью этой нации такое положение не могло не озаботить