Шрифт:
Закладка:
Вот и сейчас… от его взгляда я вспыхиваю, начинаю волноваться, и будто загораюсь изнутри яркими мигающими лампочками.
Он поднимается со стула и медленно приближается ко мне.
Я замираю, чуть дыша, но все же приказываю себе немного, хоть самую малость расслабиться, сбросить напряжение.
Делаю вдох и выдох, поудобнее устраиваюсь на подушке.
Наблюдаю за его приближением, практически не отрывая глаз.
В конце концов, это я захотела. Так или иначе, я сама его прошу.
Он буквально не отходит от моей постели. Он искренне поздравлял меня со всеми вместе.
Я целовалась с ним в прошлой жизни, а в этой он сказал мне столько приятных слов и столько сделал, что мне нестерпимо хочется попробовать, почувствовать его снова.
И потом… он ведь, по-прежнему, очень привлекательный внешне. Все в нем сбивает с серьезного настроя, и заставляет думать о близости. Ухмылка, жесты, походка. На него даже медсестры постарше засматриваются, не говоря о молоденьких. Даже Ви он, кажется, очень нравится. Хотя мы все знаем, как она глубоко и надолго влипла в его брата. И тем не менее…
Нет, ничего особенного или странного в том, что я хочу снова ощутить его губы на своих.
Гордей подходит и присаживается на мою кровать.
Губы трогает легкая полуулыбка, от которой мое сердце начинает биться стремительнее.
Обычно в такие моменты я не выдерживала, терялась, отводила взгляд, и, конечно же, во все лицо краснела. Сейчас я принимаю спокойно, потому что не критично, пусть думает, что угодно. Я так решила, и своих причин я объяснять не обязана.
Гордей берет мою ладонь в свою, подносит ее к губам, и, все еще не сводя с меня взгляда, медленно, и очень чувствительно целует.
Я улавливаю, как все же розовеют мои щеки.
Он поглаживает кожу подушечками пальцев, а я в нетерпении облизываю губы, потому что очень хочу большего.
Дверь открывается, и к нам заглядывает медсестра.
— Девочки-мальчики, процедуры. Ариш, витаминная капельница напоследок. Леонид Петрович сообщил, тебя скоро выписывают, — произносит она непринужденным тоном, и полностью перемещается в палату.
Включает дополнительный свет, и я немного тушуюсь.
Как я могла забыть, что мы находимся в больнице? А если бы медсестра открыла дверь прямо во время поцелуя?
Но Гордей как ни в чем не бывало продолжает сидеть на моей постели, транслируя в окружающее пространство полное спокойствие. Будто это в порядке вещей, что он находится на моей кровати и держит меня за руку.
Медсестра со своей стороны не выказывает ни капли недовольства.
Она бросает быстрый взгляд на наши сплетенные пальцы, и, как ни в чем не бывало. продолжает подготавливать капельницу.
Только когда все готово, Гордей поднимается с постели, и снова возвращается на стул.
***
В этот раз на ночь Гордей не остается. Уезжает домой, чему я очень рада.
Шампанское выветривается быстро, а с ним и непреодолимое желание совершать безумные глупости.
Он появляется только на следующий день, и я…
Я больше не предпринимаю попыток снова с ним сблизиться.
Он по-прежнему рядом, но мы в основном или молчим, или болтаем о каких-то пустяках. О погоде, или выборе блюд на обед. Немного обсуждаем предложение Марты Сергеевны и особенности работы на бренд.
Гордей предлагает, пока есть время, погуглить удачные и не очень показы, почитать интервью с моделями, чтобы лучше проникнуться спецификой работы, и я следую его совету. Вставляю в уши наушники, и просматриваю всю, имеющуюся в интернете информацию. Настраиваю себя на полное, безоговорочное выздоровление.
***
— Я… не хочу. Не сяду в коляску, — произношу я с несвойственной мне решительностью. — Нет, Ви. Я… постараюсь дойти сама.
День выписки, и сестра уговаривает меня усесться в кресло, чтобы она смогла довезти меня до стоянки. Но я отрицательно мотаю головой.
— Арин…
— Нет.
Я не помню, каким образом я сюда попала. На носилках, или Гордей нес меня на руках, что я совсем не исключаю, потому что в какие-то моменты он точно нес, я уловила это отчетливо.
— Все, что угодно, только не коляска.
Хватит и того, что меня возили в ней на осмотры и процедуры.
— Боже мой, Ариш.
Виола закатывает глаза, а Гордей, который только вернулся в палату приваливается к дверному косяку, и скрещивает руки на груди.
— Отказывается садиться, — жалуется ему сестра.
— Ей просто хочется, чтобы я понес ее на руках, — говорит Гордей с усмешкой. — Но боится в этом признаться.
— Вовсе нет, — вспыхиваю я.
Злюсь, потому что Ви с Гордеем переглядываются. Мне кажется, они понимают друг друга без слов.
— Ты ошибаешься, — утверждаю я.
И я действительно не хочу.
Мало того, что я сама по себе вся на нервах, когда он берет меня на руки, еще и Леонид Петрович при выписке упомянул, что Гордей после аварии лежал в этой же больнице и находился у него под наблюдением. И у него самого проблемы с ногой, и ему противопоказаны сильные нагрузки. Теперь мне неудобно вдвойне, я ведь снова об этом не подозревала.
— Я… дойду, — упрямо говорю я, и тянусь за костылями.
Настроена никому не уступать.
— Ладно, ладно, — идет на попятную сестра, а я поднимаюсь, и начинаю неспешное движение.
Пока мы доходим до конца коридора, и там еще раз прощаемся с персоналом. Пока ждем лифт, пока едем, и снова идем.
Медленно, в моем темпе. Ви с одной стороны, а Гордей с другой.
От непривычно сильного напряжения, мои руки подрагивают, а лицо покрывается испариной. Я вижу, что Гордей это тоже замечает, но ничего мне не говорит.
Я… благодарна ему. Мне важно чувствовать хоть какую-то самостоятельность. Не хочу быть обязанной. Не хочу, но все равно чувствую… Когда я расплачивалась за услуги больницы, меня не покидала мысль, что-то здесь не так.
Не может операция и лечение в такой клинике стоить столь маленьких денег.
Но мне озвучили сумму совершенно определенно, а потом выдали чек. Гордей в этот момент немного отошел, и тупо пялился куда-то в стену.
Я… мне осталось надеяться, что он не приложил руку и ничего не подтасовано.
***
Договорились, что он отвезет меня домой, а Ви… едет за нами в своей машине. Я попросила ее сопровождать, она сказала, что и сама собиралась предложить.
— У тебя там, наверное, такой слой пыли, — говорит она шутливо. — Помогу прибраться.
— Гордей, скажи честно, ты… ты оплатил мое лечение? — спрашиваю я, едва мы садимся в машину.
Он ничего не говорит, молча выруливает со стоянки.
— Гордей…, - зову я снова.
Мне не нравится, что он не отвечает.
— Ты