– А что, по-твоему, может произойти? – спрашивает Флинт. – Думаешь, тебя неким волшебным образом наполнит знание о древних богах и их древнем магическом оружии?

– Да ладно, перестань. Веди себя прилично, – укоряет его Мэйси. Выходит, не только я заметила, что в последнее время он ведет себя не лучшим образом.

– Я и так вел себя прилично, – отвечает он.

Этот ответ выводит меня из себя, и, возможно, если бы у нас не было такого важного дела, я бы сделала ему выговор. Но нам некогда беспокоиться из-за дурного поведения Флинта, и мне совсем не хочется отвлекаться теперь, когда эти ириски наконец-то в моих руках.

Я смотрю на Хадсона и вижу – он наблюдает за мной, пытаясь понять, о чем я думаю, что чувствую. И, должно быть, понимает, поскольку так ничего и не говорит. Вместо этого он просто глядит то на меня, то на Флинта, то снова на меня. Во взгляде, который он устремляет на Флинта, читается предостережение, но я признательна ему за то, что он мне не мешает. Ведь нам совсем ни к чему стычки и ссоры.

Видимо, Иден согласна со мной, потому что прежде, чем Флинт успевает сказать еще какую-то колкость, вставляет:

– Ты можешь с таким же успехом выбросить эти конфеты. От них все равно никакого толку.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Мекай. – Ведь мы их даже не пробовали.

– Потому что она бы не отдала их нам с такой легкостью, если бы в них было что-то ценное.

– А, ну да. – Я с отвращением смотрю на конфеты. – Тогда что же мне с ними делать?

– Просто оставь их на прилавке, – говорит мне Джексон.

– А каков план «Б»? Или мы уже успели перейти к плану «Г»? – спрашивает Иден, взглянув на свой телефон и поставив ногу в черном ботинке на край низкой полки. – Ведь уже почти семь часов.

– Знаю, – говорю я ей. – Поверь мне, я это знаю. Но нам нужно это противоядие, чтобы освободить Армию горгулий…

– К черту Армию горгулий, – вклинивается Флинт. – Извини, но они заперты в камне уже тысячу лет, так что лишняя пара дней ничего не изменит.

Я качаю головой.

– Но мы не можем атаковать Сайруса без их поддержки. Я понимаю, что это жесть, знаю, что вы хотите отправиться ко Двору вампиров. Мы все этого хотим. Но мы уже вступали в бой с Сайрусом, и нельзя сказать, что это было успешно. Чтобы у нас появился хоть какой-то шанс на победу, нам понадобится поддержка.

– Если мы сумеем пробраться туда тайком и освободить учеников и наставников Кэтмира без его ведома, то когда будем выбираться, у нас будет поддержка – и немалая, – говорит Мэйси. – Ведь Двор ведьм и ведьмаков обещал нам свою помощь, если мы освободим их детей. Нам надо только незаметно проникнуть туда. И неважно, сколько шороху нам придется навести, когда мы будем выбираться обратно.

– А что, если нас схватят? – спрашивает Джексон. – Кто спасет их тогда? Кто спасет нас самих?

Мэйси издает гортанный звук.

– Вы не можете бесконечно повторять один и тот же аргумент в любой ситуации.

– Да нет же, можем, – говорит Хадсон. Он стоит, прислонясь плечом к одной из зловещих черных стен, но напряжение в его взгляде совсем не вяжется с небрежностью его позы. – Вы никогда не жили с Сайрусом, никогда не видели его в деле и уж точно никогда не выступали против него. Так что мы вполне можем продолжать использовать аргумент о том, что, если мы попытаемся освободить учеников и наставников Кэтмира без поддержки, нам надерут задницы. Плавали – знаем.

– Точно, это мы уже проходили, – соглашается Джексон.

– И терпели крах, – заключает Хадсон.

– Да, но вы же уцелели, – говорит Мэйси. – Этого достаточно…

– Уцелели не все, – сквозь зубы произносит Флинт. – Вы забываете, что кое-кто из нас не выжил. И лично я готов задать Сайрусу такую трепку, что ему мало не покажется.

Мэйси кивает.

– А еще вы забываете, что там находится моя мать. – Ее голос дрожит. – Она поможет нам…

– Ты говоришь о своей матери, которая бросила тебя много лет назад и с тех пор скрывается при дворе Сайруса? – Слова Джексона резки, но он прав. Как бы мне ни хотелось помочь в поисках моей тети, все во мне кричит о том, что нам необходимо спасти Армию горгулий, потому что только тогда у нас появится шанс победить.

– Тебе нет нужды нападать на нее, – рявкает Иден, но затем поворачивается к Мэйси, и ее тон становится мягче: – Извини, Мэйси, он говорит как придурок, но он прав. Мы не знаем, чью сторону занимает твоя мать и почему. А мне надоело терять друзей. Так что нам нужна помощь.

– Поверить не могу, что ты… – начинает Мэйси.

– Хватит. – Джексон кладет конец этому спору, рубанув воздух рукой, и в эту минуту он выглядит как тот самый принц вампиров, с которым я познакомилась несколько месяцев назад. – Теперь мы здесь и доведем дело до конца.

– Ладно. – По тому, как она складывает руки на груди, видно, что Мэйси раздражена. – Скажите мне, как вы собираетесь сделать это, и я перестану спорить.

– Я просто задам ей вопрос, – говорю я. – В конце концов что она может мне сделать?

– Вырвет твое бьющееся сердце из твоего еще теплого тела и съест его, – предполагает Мекай.

– Выпотрошит тебя и устроит пир из твоих потрохов, – добавляет Флинт.

– Обезглавит тебя и использует твою голову как украшение для одного из этих жутких деревьев, – заканчивает Мэйси.

Когда мы все изумленно уставляемся на нее – подобные высказывания совсем не свойственны моей жизнерадостной кузине, – она только пожимает плечами.

– О, да ладно. Вы же видели эту особу – неужели кто-то из вас действительно считает, что она не способна на это или на что-нибудь похуже?

Нельзя не признать, что это справедливое замечание. Но, если мы будем просто стоять здесь без дела и пререкаться, это ни к чему не приведет, к тому же в одном Иден права: чем дольше мы бездействуем, оставляя учеников и учителей Кэтмира при Дворе вампиров, тем больше вероятность того, что с ними произойдет что-то ужасное.

Поэтому вместо того, чтобы сдать назад и попытаться достичь консенсуса, я подкрепляю свои слова делом – и, нырнув под прилавок, стучу в дверь, в которую хозяйка этого магазина зашла несколько минут назад. Хадсон